Светлана - Артюхова Нина Михайловна - Страница 65

 — А вы не портите мне карьеру!

Костя гневно положил в рот целую конфету, потом половину, потом четвертушку.

 — Честное слово, Светлана, я совершенно не знаю, о. чем я с ними буду разговаривать!

Светлана начала с верхней части шоколадной пира­мидки.

Съев маленькие кусочки, она потихоньку откусывала от целой конфеты.

 — А вы не бойтесь. Я вам помогу.

В лагере постепенно наступала тишина. В одноэтаж­ном корпусе — там, должно быть, самые маленькие — осторожно прикрылась стеклянная дверь.

Дежурные девочки пробежали взад и вперед из кухни под навес столовой, убирая кружки из-под ком­пота.

 — Костя, хотите погулять? — сказала Светлана. — У нас лес очень красивый, Или, может быть, вам лучше тоже отдохнуть?

 — Что ты, что ты! Я не устал нисколько! Лучше пой­дем погуляем. А тебе можно уйти?

 — Да. Сегодня ребят укладывает наш педагог, У ме­ня два часа свободных.

 — Светлана Александровна, вашу кружку можно взять?

 — Да, да, пожалуйста.

Девочки расставили табуретки по местам, сняли фартуки и убежали в свой корпус.

Светлана и Костя вышли за ворота лагеря.

 — Вот сюда пойдемте, это моя любимая дорога. Красивый лес, правда? Такой мшистый, таинственный...

 — Очень красивый. Костя вдруг расхохотался.

 — Костя, вы что?

 — «Светлана Александровна»! Ой, не могу! — Он сел на пень, обмахиваясь фуражкой. — Светланка! Столько времени терпел!.. Нет, не могу! — Он продолжал хохо­тать. — Послушай, «Светлана Александровна», из тебя выйдет чудесный педагог, но скажи, как тебя, такую ма­лышку, вожатой сделали?

Светлана молча сошла с дороги. Цветов здесь никаких не было. Она срывала одинокие тощие травинки и якобы делала из них букет. Букет не получился, просто несколько маленьких колосков, вроде кукольного веника.

Обиделась?..

Костя подошел к ней:

 — Нет, Светлана, кроме шуток, — скажи, каким об­разом тебе удалось так быстро сделать карьеру?

Он заглянул ей в лицо. Оно было такое огорченное, что Костя сразу перестал смеяться.

 — Светик, ты что? Обиделась на меня?

«Светик мой» — так назвал ее Алеша Бочкарев тогда, в поезде. Как ласково он сказал, с каким участием! Але­ша теперь далеко. Окончил институт и уехал на работу еще в прошлом году. Кончал институт вместе с Надей, а уехали потом совсем в разные стороны.

Вот Алеша по-настоящему добрый, а Косте лишь бы только посмеяться... А еще показалось утром, что он не­веселый... Был, был невеселый! И все хотелось спро­сить... Это он уже потом, здесь, в лагере, развесе­лился.

 — Светланка, не буду больше! — Костя взял ее за руки. — Честное пионерское даю! Светлана Александ­ровна!

 — Перестаньте! — строго сказала Светлана. — Сюда идут!

Нет, никто не шел — просто показалось. Светлана вы­свободила руки.

И вдруг она перестала обижаться. Было даже прият­но думать, что Костя развеселился именно здесь.

Приехал серьезный и явно чем-то озабоченный... Да­же какая-то складочка около губ — вроде будущей мор­щинки.

 — Ладно, смейтесь, — сказала она. — Я сама до сих пор привыкнуть не могу к этой Александровне!

Они пошли просто так, без дороги, и серо-зеленый мох мягко пружинил под ногами.

 — Чем этот мальчуган провинился, которому ты го­лову намыливала? — спросил Костя.

 — Костя, он ругается. И не так, как другие ребята иногда: дураком или еще как-нибудь... Он нехорошими словами!

 — Кажется, очень раскаивался? Светланка, ты уж меня прости, я немножко подсматривал за ним в коридо­ре — хотел подслушать, как ты с ним разговариваешь, только не удалось.

 — Очень неудачно разговаривала.

 — Неудачно? Мне кажется, наоборот, что ты так вы­держанно...

 — Нет, я сделала ужасную бестактность. Я спросила его: «Ведь ты никогда не слышал, чтобы люди, которых ты уважаешь, говорили такие слова? Разве твой папа так говорит?» А он мне ответил: «Папа говорит». Костя, зна­чит не всегда можно мальчику поставить отца в пример. А ведь он не плохой человек, Володин отец, и работник хороший. Он приходил в завком, я его видела. Костя, вот вы на меня сейчас сочувственно смотрите... но... мне ка­жется, даже хорошие мужчины не очень склонны осуждать такое... Вот погодите, будут у вас свои ребята, тогда вы поймете!

Костя усмехнулся:

 — Ты говоришь с таким видом, будто тебе по край­ней мере сорок пять лет и у тебя не меньше полудюжи­ны детей!

 — У меня их больше двух дюжин, Костя! У меня двадцать девять энергичных мальчишек, которых я еще не очень хорошо умею воспитывать!

Когда Светлана и Костя уходили в лес, Косте хоте­лось расспросить поподробнее, чего, собственно, от него ждут во время предстоящей беседы.

Костя никогда не любил, да и не умел выступать на собраниях. Когда все-таки приходилось — в школе, по­том в армии, — он старался говорить как можно короче. С ребятами так нельзя: будет сухо и скучно. Может быть, Светлана что-нибудь посоветует?

Но Светлана стала рассказывать о своих мальчиках и о малышах из пятого отряда.

День был жаркий, далеко идти не хотелось.

Светлана сказала:

 — Давайте здесь посидим.

Костя лег на траву, закинув руки под голову.

В серебристо-зеленых ветках сосен, утонувших в голу­бом небе, запуталось белое облако, стояло почти непо­движно и таяло прямо на глазах.

Теперь не только говорить — даже думать ни о чем не хотелось.

 — Светланка!

 — Что?

 — Очень хорошо здесь у вас!

 — Да.

Светлана сидела, обхватив руками колени. На ней по­лосатое платье — синее с белым. На ногах маленькие ры­жие сандалии, совсем детские.

Там, где она сидела, уже не было травы — начинался белый песок и доходил до самой реки.

Светлана рисовала что-то сухой палочкой на песке, потом стирала и рисовала опять.

 — Вы почему улыбаетесь?

 — Так.

 — Скажите.

 — Да просто так. Ты вот пишешь что-то на песке, а мне вспомнилось.

 — Скажите, что вспомнилось.

Костя вспомнил парня из комендантского взвода, ко­торый проверял пропуска у ворот академии. Его демоби­лизовали весной. Перед этим он советовался с Костей, что ему делать после демобилизации и как побыстрее попасть в вуз. Костя спросил, окончил ли он десятилетку. Оказалось, что нет, десятилетку не закончил — в армию пошел.