Год крысы. Видунья - Громыко Ольга Николаевна - Страница 76

– То есть ты не станешь мне помогать? – уточнил Альк, и Рыске захотелось бежать отсюда без оглядки.

– Нет. – Слово упало, как палаческий топор. – Я очень любил тебя, внук, – живого. Но есть вещи, которые мы не в силах изменить. Только принять.

– Тогда…

Рыске почудилось, что она это уже видела. Особенно когда Альк рывком выхватил клинок и нацелил его деду в горло.

– Если, – прошипел он, – ты не откроешь мне тайну обряда…

Отшельник побледнел, и хотя выражение его лица не изменилось, Жар увидел, как у старика задрожали кончики пальцев. Друзья уже подглядывали в открытую, савряне сейчас не заметили бы и пролетающей за окном жабоптицы. Рыска от страха закусила ноготь. Вмешаться, вступиться за беззащитного старика? Чтобы взбешенный мужчина зарезал всех троих?!

Альк по-крысиному скрипнул зубами – и внезапно отдернул клинок от дедовой шеи. Отступил на шаг и, захлебываясь от злости и горечи, начал говорить. Быстро-быстро, по-саврянски, и мало кто из толмачей взялся бы перевести это Рыске. Ведь правильно воспитанные внуки хотят, чтобы их любимые старики жили долго и счастливо, не страдая ни обычными хворями, ни срамными, и желать это дедушкам обычно не принято.

– Все? – спокойно осведомился отшельник, когда Альк выдохся.

– Нет. – Саврянин подчеркнуто аккуратно убрал клинок в носок и за пояс. – Отдай мои деньги.

– Что? – Наверное, если б разгневанный внук все-таки его рубанул, старик не был бы так удивлен.

– Мое наследство, – жестко повторил Альк. – Ты же вечно хвастался, что перед уходом в скит отложил для каждого из внуков по сотне золотых и мы получим их после того, как вступим во владение замком, заключим брак или на кого-нибудь выучимся.

– Зачем крысе деньги? – Краска потихоньку возвращалась на лицо отшельника.

– А зачем они святому старцу? – Два последних слова искорежила издевка.

– Мало ли добрых дел, на которые можно их потратить? Сиротские приюты, больницы, нищие…

– Не беспокойся: нищим они и достанутся. Кончай юлить, дед. Я выучился? Выучился. Отдавай.

– Думаешь, я их прямо тут под половицей держу? – проворчал старик, снова присаживаясь. – Сейчас расписку дам, к купцу Матюхе из Зайцеграда. Устроит?

– Взламывать твои полы у меня все равно нет времени.

– Куда-то спешишь? – Отшельник неторопливо расчистил место для письма, положил чистый лист бумаги, поставил чернильницу. Придирчиво изучил перо, прежде чем обмакнуть.

– Подальше отсюда. Ты ведь уже послал гончую в общину, верно?

– Мой внук, – вздохнул отшельник. Почерк у него оказался мелкий, убористый, весь текст вместился в три строчки с подписью. – Ничего не скрыть. На, держи свою расписку, вымогатель.

Альк бегло просмотрел бумагу, кивнул, но положил обратно на стол:

– Дай перо.

Старик поглядел, что он дописывает на обороте, и одобрительно хмыкнул:

– На предъявителя, а не лично тебе в руки? Разумно.

– Твой внук. И здесь тоже заверь, на всякий случай.

Альк выдернул лист у деда из-под пальцев и, не дожидаясь, когда чернила высохнут, пошел к двери.

– Спасибо, – язвительно бросил он.

Перо сломалось, потом скомкалось и упало в мусор.

– Прощай, внук.

– Прощай, дед. – Саврянин оглянулся, но безо всякой сентиментальности. Словно проверял, не летит ли что-нибудь ему в спину, и рука отшельника, зачем-то сунутая в ящик стола, так там и осталась. – Но ты ошибаешься. Я еще жив.

За порогом Альк так жадно глотнул свежего воздуха, словно внутри его вообще не было. С оттяжкой саданул дверью о косяк. В доме что-то упало, сдержанно выругался отшельник, нарушив Хольгину заповедь о смирении. Впрочем, ему еще много чего предстояло отмаливать.

– На, – саврянин сунул Рыске выданную дедом бумажку, – заработала…

– Но это же все твои деньги! – растерялась девушка. – И пять задатка ты нам уже заплатил…

– Зачем крысе золото? – Лицо Алька исказила такая страшная улыбка, что Рыска попятилась. – Забирай, кому говорят! – Саврянин с неожиданной яростью метнулся к ней, поймал за руку. Девушка пискнула, испуганно заслонилась локтем, подогнула ноги. Альк грубо сунул бумажку ей за пазуху. – Выделывается она еще… д-д-девка.

Отпущенная Рыска шлепнулась попой на землю, а саврянин, не оглядываясь, почти бегом пошел к коровам. Вскочил на Смерть, ткнул ее шпорами и поскакал вдоль реки, быстро затерявшись в ивняке.

– Альк, погоди! Куда ты?!

Жар, зло глядя саврянину вслед, помог Рыске подняться.

– Вот ведь крыса! Правильно ему старик помогать не стал.

– Правильно?! А если он сейчас вниз головой с обрыва кинется, после такой-то отповеди?

– Этот – не кинется, – неуверенно возразил вор. – И вообще, у нас тут чего – тайная община спасения самоубийц?

Но Рыска уже спешила к Милке. Жар, вспомнив о посланной в общину гончей, – тоже.

Смерть нашли, когда уже почти стемнело. Корова мирно щипала траву на прибрежной полянке, отмахивая хвостом комаров.

Всадника на ней не было.

Рыска горестно охнула – не успели! – но Жар почти сразу ткнул ее ногу своей и показал на еще одно светлое пятно.

Альк сидел на самом краю берега – какой там обрыв, разве что лоб расшибить, – свесив одну ногу и положив руку на согнутое колено другой. Вдалеке остался еще кусочек заката, как последний уголь затухающего костра. На него-то саврянин и глядел.

Рыска потопталась у него за спиной, не зная, что сказать. Потом просто села рядом, обхватила колени и нахохлилась.

Саврянин нашарил в траве маленький плоский камушек, размахнулся и жабкой запустил по воде. Шлеп… шлеп… шлеп… Вода поежилась и выровнялась.

– Надо было ему все-таки врезать, – неловко посоветовал Жар, садясь с другой стороны. – Хотя б кулаком по морде.

– За что? – помедлив, откликнулся саврянин. – Он прав. И я, думаю, тоже. Но мы выбрали дороги, которые не могут сойтись. Если бы дед помог мне, то нарушил бы данную общине клятву. А он по-прежнему путник до мозга костей, хоть и в рясе… Нет. Он скорее дал бы себя убить.

– Альк… Но почему ты этого не почувствовал?! – спохватилась Рыска. – Ты же так уверенно вел нас через лес! По городу! Предостерегал об опасности! Ведь путник всегда знает, где его ждет удача!

– Я почувствовал. – Альк покосился на растерянное лицо девушки и не удержался от усмешки. – Было семьдесят шесть к одному, что дед пошлет меня к Сашию.

У Рыски отвисла челюсть.

– Но…

– А если бы мы все-таки смогли украсть путника? – вмешался Жар.

– Восемьдесят три к одному.

– Тогда почему ты так рвался в эти Шахты?! – Вор аж осип от праведного возмущения. – Зачем подбивал нас на это дурацкое похищение, если знал, что все равно ничего не выйдет?

– Потому что один шанс все-таки был.

– Но такой крохотный! – не укладывалось в голове у Жара.

– А иначе не было бы ни одного. – Альк снова отвернулся к реке. Шлеп… шлеп… шлеп… шлеп… Этот проскакал дальше, но все равно бесследно канул под водой.

– И что теперь? – шепотом спросила Рыска. Небо угасало прямо на глазах – желтое, белое, светло-голубое…

– Не знаю, – сказал саврянин так просто и спокойно, что лучше бы снова ругался, ерничал, кидался на всех с кулаками. Это означало бы, что спустит пар и начнет действовать. А тут – все. Конец.

– Ну и ладно, – грубо сказал Жар. – Туда тебе и дорога. А что насчет наших денег?

– Чего? – Альк недоуменно уставился на вора. – Я же отдал девке расписку!

– Толку нам с той бумажки, – презрительно фыркнул парень. – Может, там вовсе написано: «Схватить этих жуликов и вздернуть на первом же суку!»

– Пусть подружка тебе прочитает.

– Не могу, – честно сказала Рыска. – Она же на саврянском! И буковки такие ма-а-ахонькие…

– Нет уж, – отрезал вор. – Договаривались на золото – вот золото и гони! А то ишь хитренький: наобещал с три короба, зная, что с того света все равно не достанем!

Небо выцвело окончательно, до синеватой черноты. Комары, не преуспев с коровами, набросились на людей. У Рыски уже все ноги зудели, но она боялась шевельнуться, чтобы не спугнуть момент.