Занимательная Греция - Гаспаров Михаил Леонович - Страница 74

74

Неслыханный африканский поход как внезапно начался, так внезапно и кончился. Брошенные войска в ярости прежде всего перерезали брошенных родственников и помощников тирана, а потом рассеялись и перешли на карфагенскую службу. Когда один воин занес меч над Архагатом, сыном Агафокла, тот крикнул: «А что, по-твоему, Агафокл сделает за мою смерть с твоими детьми?» — «Все равно, — ответил убивавший, — мне довольно знать, что мои дети хоть ненадолго переживут детей Агафокла».

В Сицилии Агафокл застал такое отчаянное положение, что готов был отказаться от тиранической власти. Бывалые друзья его уняли: «От тиранической власти живыми не уходят». Он заключил мир с карфагенянами, соглашение с соперниками, восстановил мир, стал восстанавливать власть. Здесь застала его смерть. Говорили, будто родной внук, сын погибшего Архагата, отравил Агафокла, подложив ему отравленную зубочистку. Яд ее разъедал десны и вызывал такие мучения, что Агафокл будто бы приказал сжечь себя заживо на погребальном костре.

Свирель Феокрита

Пока Сицилию разрывали на части тираны и тираноборцы, об этой же самой Сицилии сочинялись безмятежные и нежные стихи. В этих стихах Сицилия оказывалась сказочным краем вечного золотого покоя, где живут кроткие пастухи, пасут блеющие стада, любят своих пастушек и состязаются в игре на свирели и в простодушных песнях о своей жизни и своей любви. Эти быстро входившие в моду стихи назывались «идиллии» — «картинки»; они очень нравились горожанам, давно расставшимся с настоящим сельским трудом, но не переставшим говорить, как они любят мирную сельскую жизнь на лоне природы. Потом поэты стали поселять своих пастушков не в Сицилии, а в Аркадии, но первый поэт-идиллик писал о Сицилии, потому что сам был из Сицилии. Его звали Феокрит; он родился в Сиракузах как раз при Агафокле, а жил потом далеко, в египетской Александрии.

У Пушкина Евгений Онегин, когда хотел пооригинальничать, «бранил Гомера, Феокрита», которых все знали со школьной скамьи, и разговаривал о науке политической экономии, которую не знал никто. Гомера знаем и мы, с него начиналась классическая греческая поэзия; познакомимся же и с Феокритом, на котором она, можно сказать, кончается.

Встретились Дафнис с Меналком, коровий пастух и овечий:Оба они белокуры, по возрасту оба — подростки,Оба играть мастера на свирели и в пенье искусны.Первым, на Дафниса глянув, Меналк к нему так обратился:«Сторож мычащих коров, не сразиться ли, Дафнис, нам в пенье?Стоит мне захотеть — и я мигом тебя одолею».Дафнис на это в ответ обратил к нему слово такое:«Пастырь мохнатых овец, ты мастер, Меналк, на свирели,Но хоть из кожи ты лезь, не видать тебе в пенье победы».Меналк. Хочешь помериться силой? Согласен ли выставить ставку?Дафнис. Смериться силой готов и выставить ставку согласен.Меналк. Ставлю мою свирель: хороша, с девятью голосами,Вся белоснежным воском покрыта от верха до низа.Дафнис. И у меня есть свирель, и моя с девятью голосами,Сам я ее вырезал, — погляди, еще палец не зажил.Меналк. Кто же нам будет судьей? И послушает кто наши песни?Дафнис. А позовем вон того пастуха от козьего стада!Мальчики кликнули громко. Пастух подошел, услыхавши.Мальчики начали песни — пастух был над ними судьею.Меналк. Нимфы рек и долин, у которых я пел на свирели!Если вам нравились песни мои, то послушайте просьбу:Дайте овечкам моим вы сытную травку; но еслиДафнис пригонит коров, то пускай и они попасутся.Дафнис. Всюду весна, и повсюду стада, и повсюду теснятсяНаши телята к коровам, сосут материнское вымя.Милая девушка мимо прошла; а как скрылась из виду,Даже быки загрустили, а я, их пастух, — и подавно.Меналк. Я не хочу ни угодий Пелопа, ни золота Креза,Я не хочу побеждать бегунов, быстроногих как ветер.Песни хотел бы я петь над морем, с красавицей рядом,Глядя за стадом моим на приморском лугу сицилийском.Дафнис. Гибнут деревья от стужи, от засухи гибнут потоки,Птице погибель — силки, а зверю — капканы и сети.Гибель мужчине — от нежной красавицы. Зевс, наш родитель!Ведь не один я влюблен: ты и сам был к красавицам нежен.Меналк. Добрый волк, пощади моих коз, не трогай козлятокИ не кусай меня. Я мал, но о многих забочусь.Ты же, рыжий мой пес, разоспался больно уж крепко:Это не дело — так спать, коли мне помогать ты назначен.Дафнис. Раз чернобровая девушка, видя, как гнал я теляток,Мне закричала вдогонку, смеясь: «Красавец, красавец!»Я ж ни словечка в ответ, ни насмешки в ответ на насмешку:В землю потупив глаза, пошел я своею дорогой.Меналк. Овцы, щиплите смелей зеленую свежую травку:Прежде чем кончите вы, подрасти успеет другая. Живо!Паситесь, паситесь, наполните вымя полнее:Пусть будут сыты ягнята; остаток заквасим в кувшинах.Дафнис. Сладко мне слышать мычанье коров и дыхание телок,Сладко мне летом дремать близ потока под небом открытым.Желуди — дуба краса, для яблони плод — украшенье,Матка гордится теленком, пастух же — своими стадами.Кончили мальчики песни, и так козопас им промолвил:«Сладко ты, Дафнис, поешь, на диво твой голос приятен,Радостней пенье твое, чем мед из пчелиного сота.Вот — получи же свирель. Добился ты в пенье победы.Если б меня, козопаса, ты мог научить этим песням —Я бы за это тебе подарил и козу и подойник».Дафнис так рад был победе, что громко в ладоши захлопал,В воздух подпрыгнул, как юный олень, завидевший матку.И отвернулся Меналк, печально и грустно поникнув:Плакал он так, как будто невеста пред скорою свадьбой.Первым меж всех пастухов с той поры стал славиться Дафнис;Скоро, совсем молодым, он женился на нимфе Наиде.

Стойкие стоики

В эти самые годы, вскоре после смерти Александра Македонского, в Афины приехал незаметный человек, смуглый, худой и неуклюжий: купеческий сын с Кипра по имени Зенон. В юности он спросил оракул: как жить? — оракул ответил: «Учись у покойников». Он понял и начал читать книги. Но на Кипре книг было мало. В Афинах он прежде всего отыскал лавку, где продавались книги, и здесь среди свитков «Илиады» на потребу школьников ему попалась книга воспоминаний о Сократе. Зенон не мог от нее оторваться. «Где можно найти такого человека, как Сократ?» — спросил он у лавочника. Тот показал на улицу: «Вот!» Там, стуча палкой, шумно шагал полуголый Кратет, ученик Диогена. Зенон бросил все и пошел за нищим Кратетом. Потом ему принесли весть: корабль с грузом пурпура, который он ждал с Кипра, потерпел крушение, все его имущество погибло. Зенон воскликнул: «Спасибо, судьба! Ты сама толкаешь меня к философии!» — и уже не покидал Афин.