Дорога - Маринина Александра Борисовна - Страница 22

В один из дней, когда не нужно было проводить занятия со слушателями и Родислав находился дома (предполагалось, что он работает над диссертацией), раздался телефонный звонок: следователь, ведущий дело об убийстве Надежды Ревенко, просил Родислава Евгеньевича с супругой подойти для беседы и дачи показаний.

– Но жена сейчас на работе, – растерянно ответил Родислав. – Она будет дома только вечером.

– Я буду вас ждать до девяти часов, – вежливо ответил следователь. – Даже до десяти, если нужно.

– Хорошо, мы придем.

До возвращения Любы с работы он места себе не находил. А вдруг они поймали убийцу и тот признался во всем и сказал, что на лестнице столкнулся с каким-то мужчиной, и дал описание Родислава? И теперь его замучают вопросами о том, почему он сразу не сказал правду, и будут пугать уголовной ответственностью по статье о лжесвидетельстве и будут упрекать и тыкать ему в нос честью офицера милиции, а потом обо всем узнает генерал Головин… Ничего другого ему в голову приходило. Ну в самом деле, зачем его допрашивать, если он ничего не видел и не слышал? Объяснение вызову в прокуратуру было только одно: настоящий убийца пойман и дает показания.

– Не волнуйся, Родик, – успокаивала его Люба, – еще ничего не известно. Может быть, все не так, как ты опасаешься. Хочешь, я пойду одна, без тебя? Скажу, что ты сидишь с детьми, которых не с кем оставить. Хочешь?

Он хотел. И еще как хотел! Но разве это спасет положение? Если выяснится, что он давал ложные показания, пусть только в разговоре с оперативником, не под протокол, то неприятностей он не оберется, а Любу притянут за соучастие, ведь она-то не могла не знать, что муж не ночевал дома!

Они пошли вместе. Следователь оказался вполне приятным мужчиной средних лет, который уже был в курсе, что Родислав Романов – его коллега, с которым можно говорить на одном языке, и, кроме того, зять замминистра генерал-лейтенанта Головина.

– Скажу сразу, – заявил он без долгих предисловий. – Геннадий Ревенко арестован по подозрению в убийстве своей жены.

– Он что, признался? – Родислав не смог скрыть изумления, которое, впрочем, не вызвало у следователя ни малейших подозрений. Люди часто искренне удивляются, узнав, что кто-то из их знакомых или соседей совершил преступление.

– Он все отрицает, но есть улики, как прямые, так и косвенные. Например, у него на работе, на подстанции «Скорой помощи», не нашлось ни одного человека, который мог бы с уверенностью сказать, что Ревенко всю ночь был на виду и никуда не отлучался. Конечно, сам Ревенко никому не говорил, что хочет, например, сбегать домой проведать жену или ему надо куда-то съездить, но возможность такая у него была: вызовов было немного, а до дома ему быстрым шагом идти минут пять. Во всяком случае, ни один работник подстанции не может точно утверждать, что он никуда не отлучался. Ну и следы на ноже, которым была убита женщина.

– Следы? – переспросил Родислав.

– Пальчики, – пояснил следователь. – На рукоятке обнаружены следы пальцев Ревенко. Он, конечно, все отрицает, клянется, что с территории подстанции не выходил, помещение покидал только для того, чтобы покурить на улице, ну а что касается ножа, то это их нож, и он им, естественно, всегда пользовался, в том числе и в тот вечер: забегал домой поужинать в перерыве между выездами и резал им хлеб и колбасу. Так я, собственно, зачем вас пригласил-то: мне нужно собрать доказательства того, что супруги Ревенко часто ссорились и скандалили. Два свидетеля у меня уже есть, и мне сказали, что вы, Любовь Николаевна, можете тоже это подтвердить.

– Могу, – уверенно кивнула Люба. – Я познакомилась с Надей Ревенко, когда гуляла с дочкой в близлежащем скверике, там все мамаши с детьми из нашего дома гуляют. У Нади девочка на два года старшей нашей Лелечки, кажется, ее зовут Лариса.

– Верно, – поддакнул следователь, заглянув в свои бумажки. – Лариса, семидесятого года рождения.

– Надя сама рассказывала мне, что ее муж страшно ревнив и постоянно устраивает ей скандалы.

– А что, у него были для этого основания?

– Вот уж не знаю, – Люба пожала плечами. – Я Надю с посторонними мужчинами не видела. А так… Кто знает. Но то, что скандалы были, – это точно, я своими ушами несколько раз слышала, как они кричали друг на друга. Они ведь на втором этаже живут, и если окно открыто, то на улице все слышно. Гена и поколачивал ее, я видела Надю с синяками, да она и не скрывала, опять, говорит, Генка сцену ревности устроил. То есть говорила… – поправилась она.

Весь допрос крутился вокруг одной темы – ревности Геннадия Ревенко. Родислав сразу предупредил, что с Надеждой знаком не был и о скандалах знает только со слов жены, сам ничего не слышал и не видел, поэтому все вопросы следователя были адресованы Любе, а ее муж просто сидел, молчал и внимательно слушал. Ни о каком постороннем мужчине, который мог бы находиться в квартире Ревенко, речь так и не зашла. На языке у Родислава крутился вопрос, который ему было страшно задавать, но он понимал, что, как бывший следователь, просто не может его не задать.

– Скажите, а что, во всей квартире нет вообще никаких следов, кроме следов хозяев? Почему вы полностью исключаете, что был кто-то третий, кого Надежда привела к себе, пока муж на дежурстве?

– А мы этого и не исключаем, – улыбнулся следователь. – Более того, мы не исключаем, что так оно и было, в квартире был посторонний, иначе зачем бы Ревенко убивать свою жену? С какой стати? Он мог прибежать с дежурства, чтобы проверить, чем занимается его неверная супруга, застать ее с любовником и убить. А любовник убежал. Но поскольку Ревенко все отрицает, а его жена мертва, мы не можем этого любителя замужних дам найти. Следы-то есть, а вот с чьими образцами их сравнивать? Один из наших оперативников настаивает на этой версии, но мне она, честно признаться, кажется чрезвычайно сомнительной.

– Но, может быть, это все-таки любовник ее зарезал? – не отступал Родислав. – А Геннадий говорит правду.

Следователь устало вздохнул, всем своим видом показывая: только потому, что в этом кабинете сидят дочь и зять заместителя министра, я еще трачу силы и время на то, чтобы объяснять очевидные вещи, хотя мне давно уже пора быть дома и наслаждаться общением с семьей.

– У Геннадия Ревенко нет доказанного алиби, зато есть доказанный мотив. Одного этого было бы вполне достаточно для предъявления обвинения, а ведь есть еще нож со следами его рук. На ноже вообще следов много, в том числе и следы убитой, и смазанные следы третьего лица, но следы Ревенко – единственные неповрежденные, нестертые, то есть он держал нож в руках последним.

– И при этом он все отрицает? – снова удивился Родислав. – Как же он объясняет наличие этих следов?

– Говорит, что взялся за нож, когда обнаружил жену. Надеялся, что она еще жива, хотел помочь. Нож действительно был извлечен из раны на тот момент, когда приехала дежурная группа, и лежал рядом с телом на полу. Но это старый приемчик. Ясно, что Ревенко совершил убийство ночью, потом вернулся на работу, доработал до конца смены, пришел домой, вынул нож, чтобы оправдать наличие своих следов, и вызвал милицию. Проще пареной репы. Кстати, никакого любовника в квартире, скорее всего, вообще не было. Мы опросили всех подруг Надежды Ревенко, и все они в один голос утверждают, что она верна мужу и никогда ему не изменяла. Реальных поводов для ревности у Геннадия никогда и не было, просто она была очень красивой женщиной, а этот Ревенко – настоящий патологический тип, маниакально ревнивый, он постоянно проверял жену и мог устроить скандал только из-за того, что она скажет доброе слово о каком-нибудь мужчине. И дома он постоянно проверял наличие следов пребывания посторонних. Я думаю, что он прибежал среди ночи, увидел какую-нибудь мелочь, которую интерпретировал по-своему, затеял очередной скандал и в приступе ярости убил жену. Скажу вам больше: если бы в квартире, кроме самой Надежды, был какой-то мужчина, то весь дом проснулся бы. Одно дело, когда муж ночью возвращается, тихонько осматривает квартиру, что-то ему не нравится и вызывает подозрения, он подходит к мирно спящей жене и наносит ей восемь ножевых ран. Потом так же тихо уходит. И никто ничего не слышит. И совсем другое дело, когда он застает жену с любовником. Начинается разговор, причем сразу же на повышенных тонах, потом поднимается крик, жена оправдывается, любовник пытается ее защитить, обманутый муж, что вполне естественно, пытается ударить соперника, между мужчинами возникает драка. И никто во всем подъезде ничего не слышал? Никогда не поверю. Ну что, Родислав Евгеньевич, я вас убедил? Вы больше не сомневаетесь в моем профессионализме?