Дорога - Маринина Александра Борисовна - Страница 24

– Она по какой линии бабка? – снова перебил Камень.

– Мать Надежды. Девочка, оказывается, очень испугалась, когда пришли милиционеры и прямо у нее на глазах отца арестовали, так что, когда заявились Люба с Родиславом, она в угол забилась и начала кричать, чтобы бабушку не забирали. Бабка по имени Татьяна Федоровна тоже вся в рыданиях, все-таки дочку только что похоронила, одним словом – полный караул. Люба ей помощь предлагает, скажите, мол, что нужно, мы все сделаем, но бабка только руками машет, дескать, не надо нам ничего, Наденьку мою не вернуть, одна надежда, что отца девочке все-таки отдадут, разберутся и отдадут. Может, он и виноват, но разве это по справедливости, когда детей сиротинят, ну и все в таком духе. Противная она.

– Кто?

– Да бабка эта. Хотя, может, это она от горя такая стала, – размышлял вслух Ворон. – Когда у людей горе, они вообще странно себя ведут и всякую ересь несут. Если Геннадий виноват, то он должен сидеть в тюрьме, при чем тут дети-то? Думать надо было о детях, когда он жену ножом резал, чего уж теперь-то.

– А если не виноват? – задал вопрос Камень. – Если Надежду Ревенко действительно убил случайный любовник, которого видел Родислав? Почему ребенок должен страдать?

– Ну, там без нас разберутся.

– А ты сам-то не знаешь? – хитро прищурился Камень.

– Чего я не знаю? – сразу же нахохлился Ворон.

– Кто убил.

– Да откуда ж мне знать? Я туда не лазил. Я в это время за Родиславом смотрел, как он дочку нянчит и домой едет.

– А еще раз не попадешь?

Ворон обиделся. Да, его мастерство далеко от совершенства, да, он не может попасть два раза в одно и то же место, если предварительно не поставил метку, да, он, в конце концов, не Змей! Но зачем же постоянно попрекать этим и тыкать мордой в грязь?

– Если тебе не нравится, как я смотрю, – гордо начал он свою привычную угрозу, но Камень миролюбиво остановил его:

– Мне все нравится. Ты перья-то опусти, чего они у тебя дыбом стоят, как шерсть у злобной кошки. Все мне нравится. Рассказывай дальше.

– А дальше Люба предложила отправить маленькую Ларису на дачу вместе с Колей, Лелей и Кларой Степановной. Бабка на дыбы, дескать, они не какие-нибудь нищие, у них свой дачный участок имеется. Люба ей объясняет, что девочка после такого потрясения должна сменить обстановку, что ей на даче с Лелей будет хорошо, и присмотр за ними будет, и подружек у Лели много, так что Ларисе скучать не придется. Но Татьяна Федоровна твердо на своем стояла: у них на даче тоже подружки имеются, а после такого горя расстаться со своей кровиночкой-внучечкой она никак не может, потому как никого больше на этом свете у нее, кроме Ларисы, теперь не осталось. Только зять, да и тот супостат, родную жену прирезал, дочку осиротинил – и дальше все по новой насчет справедливости. Тут Родислав вмешался и говорит: «А кто Геннадию передачи в следственный изолятор носить будет, если вы на дачу уедете?»

– Хороший вопрос, – усмехнулся Камень, – особенно если учесть, что бабка зятя супостатом считает.

– Во-во! Бабка-то и отвечает, что, мол, этому извергу рода человеческого она никакие передачи носить не собирается. Вот пусть сперва следствие разберется, докажет, что он не убивал, тогда она позволит Генке вернуться в семью.

– А бабка что же, уверена, что это он убил?

– На все сто пятьдесят процентов! Все скандалы-то у нее на глазах происходили, и как он Надежду бил, она видела, и как он угрожал убить ее рано или поздно, тоже слышала. Так что у нее ни малейших сомнений нет. Она у следствия идет как главный свидетель обвинения. Ее даже предупредили, что ей придется на суде показания давать. Ты меня не сбивай! Значит… – Ворон задумался. – Опять я забыл, на чем остановился. Вечно ты со своими вопросами рассказывать мешаешь.

– Ты остановился на том, что Татьяна Федоровна не собирается Геннадию передачи в тюрьму носить.

– Да, – Ворон откашлялся, прочищая горло. – Тут Люба кошелек достает и предлагает ей денег, вы, говорит, на похороны и поминки поистратились, а вам себя нужно содержать и ребенка, возьмите. Бабка опять на дыбы и ни в какую! Мы, дескать, не нищие и в подачках не нуждаемся. У нас все есть. Люба не обиделась, деньги молча на сервант положила, мало ли, говорит, как жизнь сложится, вдруг да понадобятся, а если не понадобятся, то потом как-нибудь отдадите. И помните, Татьяна Федоровна, мы всегда рядом и на нашу помощь вы всегда можете рассчитывать. Не стесняйтесь, обращайтесь, мы все-таки соседи и должны друг другу помогать. На том и расстались. Бабка через пару дней вещи собрала и вместе с внучкой на дачу умотала, лето уж началось. И, между прочим, денежки, которые Люба оставила, с собой прихватила, не забыла. Я же говорю, противная она. Лицемерная какая-то. Ну чего, дальше, что ли, лететь? Или еще о чем-то спросить хочешь?

Камень призадумался. Он, конечно, большой любитель неспешных повествований с множеством деталей и подробностей, но надо и честь знать. Ворон и в самом деле не Змей, уж куда попадет – туда попадет, тут не до жиру. Впрочем, в самом начале он говорил что-то о суде, на котором присутствовали Люба и Родислав. И вроде бы Ворон там даже вешку поставил, так что на суд-то он точно попадет. Если это, конечно, суд над Геннадием Ревенко, а не какой-нибудь другой.

– Ты говорил, что видел какой-то суд, – осторожно начал он, боясь снова обидеть старого друга.

– Ну да, как раз в восьмидесятом году, летом, аккурат перед Олимпиадой, там еще олимпийские мишки и разноцветные кольца по всему городу понатыканы.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.