Девушка из Дании - Дэвид Эберсхоф - Страница 55

55

чтобы стоять на ней даже в носках.

- Тогда позвоните мне, если вам будет хуже, - сказал доктор Ричардсон, сжимая свою сумку.

      И Герда, которая больше всего на свете хотела быть хорошей женой, не желавшей, чтобы ее муж смеялся со своими приятелями по поводу того, какой подлой и пронзительной собственницей она стала, заправила свои волосы за уши, и сказала:

- Тогда все в порядке. Если ты не пройдешь осмотр у Ричардсона, тебе лучше чертовски хорошо позаботиться о себе.

***

Комната Тедди в санатории, где он поселился, имела вид на Арройо-Секо и горы Сан-Габриэль. По этой причине Герда считала весну 1918 года более зеленой, чем любая другая, которую она могла вспомнить. Герда сидела в кресле у окна и изучала зеленый сад, пока Тедди спал.

Санаторий был загородным оштукатуренным зданием с колокольней, висевшим на краю утеса над Арройо. Вокруг дома выстроились розовые кусты. Комната в форме ромба имела маленькие окна с видом на север и юг. Кровать Тедди была сделана из белого железа, и каждое утро медсестра приходила и садилась в его кресло-качалку. Затем она сворачивала сине-полосатый матрас на открытых пружинах у подножия кровати, как огромный рулон ириски.

       Большую часть зимы Тедди провел в санатории, и вместо того, чтобы идти на поправку, ему, казалось, только становилось хуже с каждой неделей. Щеки его стали впалыми, глаза залиты чем-то похожим на испорченное молоко. Герда приходила утром и первым делом вытирала ему глаза уголком своей юбки. Затем она расчесывала его волосы, которые поредели, превратившись в несколько бесцветных прядей. По утрам температура Тедди поднималась так высоко, что лоб становился мокрым, но он был слишком слаб, чтобы поднять руку и вытереть его. Герда неоднократно находила его в своем кресле-качалке в солнечном свете маленького окошка, горящим от лихорадки, во фланелевом халате, который медсестра завязывала вокруг его полой талии. По тому, как искажалось его лицо, Герда видела, что он пытается поднять руку, чтобы вытереть фланелевым рукавом свой лоб. Пот капал с его подбородка так, будто он стоял под ливнем. Но за окном был март, зимние дожди закончились, и вся Пасадена была нефритово-зеленой. Вместо чистого солнечного света, выжигающего туберкулез из легких и костного мозга, солнце лишь поджигало Тедди так, что до десяти часов и первого приема лечебного двадцатидневного стакана сока из кумквата Тедди падал в обморок под тяжестью лихорадки.

***

       К апрелю Тедди спал все больше и больше. Герда сидела в качалке. Белая простыня на его руках была потертой, а он лежал в постели на боку. Иногда он переворачивался во сне, и пружины скрипели, напоминая Герде стон его костей, наполненных туберкулезом, как эклер, наполненный сливками. Доктор Тедди, мужчина по имени Хайтауэр, приходил в палату. Из под его белого халата был виден дешевый коричневый костюмом. Тедди продолжал отказываться от лечения доктора Ричардсона, который лечил не только каждого Вэуда в Пасадене, но также семьи Генриетты, Маргариты и Дотти Энн.

- Мне подходит доктор Хайтауэр, - сказал он, - мне не нужен врач причудливых людей.

- В любом случае, что, черт возьми, значит «врач причудливых людей»?! - спросила Герда, сожалея о своем повышенном тоне в тот момент. Она не хотела противоречить мужу. Больше всего на свете она не хотела обидеть Тедди, сказав, что знает больше, чем он. Так она себя чувствовала, поэтому вежливо терпела доктора Хайтауэра во время своих ежедневных визитов. Доктор всегда спешил, и у него часто не находилось надлежащих документов в папке с зажимом подмышкой. Доктор Хайтауэр был долговязым, с норвежскими светлыми волосами цвета очень легкого кофе. Он был родом из Чикаго, и что-то на кончиках его конечностей - носа, ушей, его пухлых пальцев, - выглядело отмороженным.

- Как вы себя чувствуете сегодня? - спрашивал доктор Хайтауэр.

- Немного лучше, - говорил Тедди, честно веря в это или не подозревая, что можно было ответить что-либо другое. Доктор Хайтауэр кивал и проверял что-то на графике в своей папке. Герда извинялась, чтобы позвонить в рощу, где с минуты на минуту ожидался груз апельсиновых сборщиков с Текате. И когда телефон медсестры прижался к ее уху, Герда сделала второй звонок Ричардсону, сказав только: «Ему становится хуже».

***

      Мать Герды приезжала, как правило, после обеда, когда Тедди отдыхал. Герда и Тедди молча сидели, пока миссис Вэуд гремела на тему открытия пляжного домика в Дель-Мар или про телеграмму отца Герды, с еще большим энтузиазмом сообщавшую газетам о том, что близится конец войны. Герда безмолвно надеялась, что ее мать вмешается таким образом, как могла бы только она: открыть шторы и подтолкнуть Тедди из постели в горячую минеральную ванну, поднеся чашку чая к его губам.

«Хорошо, теперь давайте заживем!» сказала бы миссис Вэуд, потирая руки и заправляя пряди волос за уши. «Достаточно этой чумы -туберкулеза!» - говорила бы миссис Вэуд. По крайней мере, Герда тайно надеялась, что она так скажет.

      Но миссис Вэуд так этого и не сделала - она предоставила Тедди Герде. Уходя, она надевала перчатки, целовала Тедди в лоб через хирургическую маску, и просто говорила:

- Я хочу, чтобы ты сидел в следующий раз, когда я приду.

Затем она отводила глаза и смотрела на Герду. В коридоре, за пределами комнаты, миссис Вэуд снимала маску и говорила:

- Удостоверься, что он получает лучшую заботу, Герда.

- Он не хочет видеть Ричардсона.

- Он просто обязан.

И Герда снова звонила Ричардсону, сообщая ему последнее состояние Тедди.

- Да, я знаю, - отвечал доктор Ричардсон, - я консультировался с доктором Хайтауэром. Честно говоря, я не уверен, что могу сделать что-нибудь еще для него. Нам просто нужно подождать и посмотреть.

***

      Приехав из Стэнфорда в гости, Карлайл отвел Герду в сторону и сказал:

- Мне не нравится этот Хайтауэр. Откуда он взялся?

Герда начала объяснять, что его назначили в санатории, но Карлайл перебил ее:

- Может быть, пришло время пригласить Ричардсона.

- Я пробовала.

- Могу ли я что-нибудь сделать?

Она подумала об этом, услышав, как Тедди кашлянул по другую сторону двери. Проволочные пружины кровати дрожали. Глубокое хриплое дыхание задохнулось.

- Я должен подумать об этом. Я уверен, чтодолжен вмешаться. Мне нужно подумать об этом. Ты понимаешь, насколько это серьезно, не так ли? - Карлайл взял ее за руку.

- Но Тедди силен, - ответила она.

Вечером того же дня, когда ушел