Тридцать один Ученик - Смеклоф Роман - Страница 14

14

прыснул.

— Джо? Колдун? Нет, крысёныш. Ты не врун, ты слабоумный орк.

Взяв другой стул, дядя уселся рядом с зеркалом.

— Видать, мой старый дружище Джо следил за мной и слышал наш базар у Единорога. Швартовый буй…

Дядя не успел договорить. Последние слова заглушил шум крыльев. Вместе с которым на корабль приземлились летучие обезьяны. Боцман вскинул руку в приветственном жесте. Матросы повторили, и дружной толпой ломанулись на кухню.

— Завтрака не будет! — крикнул Оливье.

Обезьяны остановились. Чича нехотя обернулся и с недоумением посмотрел на дядю.

— А как же договоренность, — начал он, — питание не зависит от объёма выполненной работы!

— Договоренность никто не отменял, — согласился Оливье. — Я тут ни при чём. Этот заморыш! — он ткнул пальцем в отражение, но поправился и показал на меня. — Припёр на корабль кощея. Не сам дотумкал, его развели, как последнего орка, но притащил он.

Боцман подошел ближе.

— За борт? — с интересом спросил он. — Стул, конечно, жалко, но я обещаю достать похожий.

Я встрепенулся. Куда? Я не виноват, меня подставили. Я запрыгал вместе с путами, но верёвки держали крепко. Попробовал вытолкать кляп, но дядя крепко заткнул меня, как бочку с огурцами.

— Ещё не решил, — задумчиво буркнул Оливье.

— А что, провизии ни крошечки? — поинтересовался боцман.

— Пусто, как в его башке.

— Тогда, давай, его и сожрём? Что готовят из оборотней? — предложил Чича.

Это уж слишком. Я что, безмозглый тролль, чтобы меня готовить? Я снова задёргался, пытаясь встать, но опять потерпел фиаско. Заговоренные они что ли, эти путы?

— Для собачьего супа нет ростков бамбука, ползучего пырея, житника, кобелиных семян, — отрешенно заметил дядя. — Да и вкус средненький.

Я поперхнулся кляпом от возмущения. Мало того, что собираются съесть так, я еще, оказывается, и не вкусный. Вот перегрызу веревки, всех покусаю и сбегу!

— Но проучить надо, — продолжил дядя. — Чтоб надолго запомнил, что под одним парусом плывём. А то, этот заморыш за кусок мяса всех нас продаст.

— К ворожее не ходить, — подтвердил боцман.

Я протестующе завертел глазами, убедительно мыча в своё оправдание.

— Думаю, бросим его так. Путь неблизкий, пускай до Тролляндии правду говорит, жаба гальюнная.

Чича улыбнулся во всю мохнатую морду.

— Складно.

Я облегченно вздохнул. Подумаешь, посижу связанный. Ничего. Бывало и хуже.

Приняв решение, дядя ушёл, а вот боцман остался. Сев на его место, он подпер морду кулаками и уставился на моё отражение. Матросы собрались вокруг.

— Всегда хотел узнать… — задумчиво начал Чича, — когда превращаешься, всё тело увеличивается или нет? А то всякое болтают.

— Всё, что требуется для боя, — ответило отражение.

— Это смотря с кем воевать, — хитро проговорил боцман. — Слыхал, оборотни в брачный период перекидываются, правда?

Матросы радостно заржали.

— Брехня, — ответил мой двойник. — При превращении кровь приливает к мускулам и отходит от половых органов, поэтому в брачный период перекидываться глупо.

На этот раз ревели все. Боцман, команда и Оливье у штурвала. А я весь красный и связанный сидел на стуле. Лучше бы меня съели или выкинули за борт.

— А ты самку уже нюхал? — отсмеявшись, продолжил боцман.

— Нет, — отмахнулось отражение. — Я ещё не достиг половой зрелости. Ритуал не провели, у нас с этим строго.

Я закрыл глаза. Еще бы уши заткнуть, но руки примотаны к стулу.

— Разумеется, — ухмыльнулся Чича. — Давно хотел узнать, ты на луну воешь?

— Бывает, — ответило отражение, — с голоду и не такое учудишь.

— Когда трюм пустой не до веселья, — усмехаясь согласился боцман.

— Про рацион справься, — крикнул Оливье.

— Капитан интересуется, — продолжил командир летучих обезьян, — ты какозу сожрал?

— Нет, — испугалось отражение. — Я живых отродясь не ел, у меня смелости не хватает. К тому же, я крови боюсь.

— Уморительный оборотень, — держась за живот проблеял боцман.

— Хорош пока. За снасти беритесь, ветер меняется, — крикнул дядя. — Ему деваться некуда. Будет торчать, как буй на мели.

— Главное, чтобы пузыри не пускал! Погнали, мореходы.

Я открыл глаза. Чича встал, и они всей гурьбой прошли мимо.

День выдался тяжелым. Из-за неудобного сидения затекли ноги. От кляпа болел рот и жутко хотелось пить. Если я пытался шуметь или мычать, кто-нибудь из свободных обезьян спрашивал у зеркала. До каких лет я писался? Когда первый раз превращался, у меня одежда порвалась? Меня собаки сзади нюхают? За что меня с предыдущей работы уволили? Меня папа в детстве бил или кусал? Волчанкой болел? Бешенство было? А блохи сильно раздражают? Новый ошейник нужен, или я всю жизнь в одном прохожу? А я за кошками бегаю? А летом в будке спал?

Вечером, когда обезьяны улетели, ко мне подсел дядя. Опёрся о зеркало и долго разглядывал.

— Моя жизнь опасна, но увлекательна. Если ты выберешь этот путь, захочешь овладеть моим искусством и посвятить себя культу вкуса, ты станешь истинным моим учеником! — в его не скрытом повязкой глазу появился жадный блеск. — Тогда моя жизнь станет твоей. Ты справишься с этим?

Я не знал, что ответить. Как ни странно, молчало и моё отражение в зеркале.

— Подумай. Когда захватим тролля, корабль вернется в Черногорск. Если не захочешь быть учеником, оставайся в городе. Теперь попей и иди спать.

Он вынул кляп и развязал меня.

Я размял затекшие мышцы и поднялся. Ноги едва слушались.

Дядя вылил воду из кастрюль на солёный круг.

— Когда завтра встанешь, убери всё, — приказал он, не глядя на меня, и покатил зеркало в каюту.

Глава 3. Первая охота

Проснувшись рано утром, я не спешил выходить из каюты. Не хватало снова вляпаться в неприятности, но мочевой пузырь с этим не согласился. Да ещё сон до сих пор бродил перед глазами. Наш шаман из резервации тыкал в меня кривым чёрным ногтем и кричал: «Ещё не время!». От его волчьей маски с желтыми зубами и вытянутым языком по спине до