Револьвер для Сержанта Пеппера - Алексей Парло - Страница 21

21

потоковым методом аборты подружкам наркологов делать. Вот и звезда! Вот и аншлаги по всему миру, клипы, альбомы, фестивали, конкурсы, концерты!

– Да не волнуйся ты так! Во-первых, с одного раза ничего не будет, во-вторых, у меня запас хороший...

– Лихо ты придумал! К себе привязать хочешь, наверняка чтобы! Чтобы не сорвался! Чтобы всегда рядом был! Послушный такой и непритязательный! Ну и сволочь ты! Миха, Миха, ты что?..

Шура посмотрел на Миху как раз в тот момент, когда тот с вожделением лизнул марку. Глаза пианиста–надомника полыхнули голубым («Вот оно!» - подумалось Шуре), наполнились страхом, затем страх сменился восторгом.

– Auricula! - почему-то на латинском заорал он. - Video! Et accepit eam! Et accepit eam! Auricula vita est![24]

– Разве он тоже с вами учился? - спросила Тамарка у Алика.

– В том-то и дело, что нет! - грустно сказал Шура.

– А как же?.. Это, вроде, на латынь похоже. Мы на юридическом проходили. Только я ничего не помню. Или физиков тоже латыни обучают?

– А это не он. Это кислота...

Пол уютно сидел в кресле и сворачивал самокрутку.

– Ну, что, дорогие мои? Может, косячок забьём?

Теперь согласился Алик.

Шура схватил Тамарку за руку, и, не обращая внимания на её сопротивление, повлёк её в спальню.

– Что, Шурочка, детей захотел? - игриво спросила Тамарка, глядя на закрывающуюся дверь и томно расстегивая блузку.

– Нет. Процесса. - хрипло сказал Шура и грубо толкнул её на кровать.

Глава 18

I WANT YOU I want you.I want you so bad.It's driving me mad,It's driving me mad...(She's so heavy) ОЩУЩЕНИЕ ПРОЩАНИЯ Падал прошлогодний снегНа ещё не остывший асфальтСо следами ребристых подошв. И усталая женщина, глубокоЗатягиваясь, курила у окна. И пепел, стряхиваемый в форточку,Казался старым, морщинистым снегом. Ребристые подошвы на свежемАсфальте становились белыми,Словно рёбра на рентгенограмме. А я?Я пережил всё это,Сидя в тёплой комнате,Слушая Гайдна, Готовясь задуть свою свечуНа последней ноте.

– Тебе хорошо? - спросила Тамарка, закрывая форточку и нацеливаясь на Шуру обнаженной грудью.

– Да. А тебе?

– Очень. Ты сегодня такой...

– Грубый?

– Нет, сильный. Знаешь, каждая женщина чувствует, когда зачинает. Я сегодня чувствую.

– Нет. Ты ошибаешься.

– Ты опять? Я, конечно, знаю, тебе не нужны дети...

– Дело не в этом.

– А в чём?

– Во мне.

– Что в тебе?

– Я не могу.

– Родить? - хмыкнула Тамарка. - Я и не прошу. Сама как-нибудь справлюсь.

– Ты не сможешь родить от меня.

– Почему?

– Не знаю. Просто знаю, что не сможешь.

– Да... Много чего слышала, но такое... В первый раз.

– Главное, чтобы не в последний. Ну, чтобы у тебя ещё много было в жизни таких разговоров. Тогда один из них обязательно закончится так, как тебе хочется.

– Ты что, со мной прощаешься, что ли?

– Не знаю, - снова задумчиво произнёс Шура. - Похоже, что да. Только я как-то странно себя при этом чувствую.

– Как?

– Никак. Совсем никак. Ни грусти, ни злости, ни радости, ни раздражения. Просто - никак. И это пугает.

– Встряхнись, ангелочек, не хандри. Не люблю, когда ты такой.

– Я и сам не люблю. Но... Сейчас всё вот так. Никак. Но тебя я всё же люблю.

– Что?!

– Да. Люблю. Только сейчас это понял.

Тамарка уткнулась в Шурино плечо и заплакала.

В этот момент из стены высунулась голова Джона.

– Пошли, покурим.

– А ничего, что я с женщиной, и что мы разговариваем? – раздраженно поглядел на него Шура.

– Поговорили уже. Пошли. – Леннон нетерпеливо мотнул головой.

– Ты что, следил за нами?

– Была охота! Конечно, следил. Сам не могу - хотя бы за другими понаблюдаю. Лихо вы тут! Я прямо глаз не мог отвести! – круглые очки сверкнули.

– Нет, ну что за гадость! - возмутился Шура. - Устроили тут пип-шоу! Ммерзкие ммёртвые ммастурбаторы!

– Не ругайся. Мы же не знали, что вам полное уединение нужно. – было непонятно, что преобладает в голосе Джона, раскаяние или сарказм.

– А что, непонятно?

– Ну, некоторым, наоборот, нравится, когда за ними наблюдают.

– Мне не нравится. – набычился Шура.

– Теперь будем знать. – примирительно сказал Леннон.

– А кто это мы? – поинтересовался доктор.

– Ну, жители Пепперлэнда.

– Что, все?! – Шура вознегодовал.

– Не все. Только те, кому хочется. У нас в каждой комнате экраны, типа теликов. Вот, кому хочется, тот и смотрит.

– А ты с кем вместе смотрел?

– С Сержантом. Куда же мы с ним друг от друга? – со вздохом сказал Джон.

– Ну, а теперь что?

– Если ты не хочешь, чтобы за тобой наблюдали - отключим. – пообещал битл. – Никто не будет тебя видеть. Только ты будешь закрыт.

– В каком смысле? – не понял Шура.

– Ты не сможешь у нас бывать.

– И как я без вас?

– Ну, не знаю... – очки вновь сверкнули, на этот раз с лукавством.

– Кончай придуриваться!

– Я не придуриваюсь. Мы действительно ничего не знаем про тех, кто захотел от нас закрыться. Мы же не ЦРУ и не ФБР. У нас всё по-честному.

Шура оглянулся. Тамарка мирно спала, губы её чуть раскрылись во сне, дыхание было лёгким и мирным. Что-то промелькнуло в Шуриной груди тёплой искоркой, но тут же угасло. Стало грустно и как-то легко. По-плохому легко, если вы понимаете, о чём я. Типа, «ну и ...с ним».

– Пошли, - сказал Шура Леннону.

– Пришли, - ответил Джон и плюхнулся в своё излюбленное кресло, закуривая толстую сигару.

– Гавана? - язвительно спросил Шура.

– Ага! - мирно улыбаясь, ответил Джон.

– Кайфуешь?

– Да нет, сейчас уже нет. Поначалу нравилось, а сейчас привык. А как тебе трубка?

Шура только сейчас заметил, что в руках у него Peterson Prince и кисет с табаком McBarren.

– Нравится. Только не могу понять, как это я так легко научился её курить. Помню, мне мужик один всё рассказывал, что этому долго учатся. А я прямо взял и закурил, хотя до этого ни разу не пробовал.

– Ну-у... это тебе не бином Ньютона, – протянул Леннон. – Немного ловкости с твоей стороны, немного помощи с нашей стороны - и вот ты уже трубочник.

– Так ты мне помогал? Как?

– Чего не сделаешь для хорошего человека! - улыбнулся Джон, и в этот момент в комнате возник Пол. Странно как-то