Дангу - Глыбин Леонид - Страница 30

Григорий между тем готовился организовать свое торговое дело. Он часто беседовал об этом с ювелиром, и тот дал ему много ценных советов. Парвезу и его домочадцам нравился этот добрый русский купец с открытой душой. Наконец настал день, когда Григорий вместе с Нанди отправился на Бори-Базар.

Россиянин подошел ко входу в маленькую палатку, пытаясь прочитать надпись на тряпке. Из палатки вылез Николас Кондрелл. Они молча уставились друг на друга. Англичанин несколько секунд как бы ощупывал глазами Григория, а потом, обернувшись, крикнул:

— Эй, Джон! Выйди-ка, тут, кажется, европеец объявился, черт меня побери! — И потом обратился к Григорию: — Mister… em-mm… what country are you from?

Видя, что тот не понимает, он перешел на урду:

— Кис мульк сэ бабуджи?

— Расейский я, купец, Григорий Семенов прозывать, скитаюсь по разным странам, — бойко заговорил тот на урду. — В армии служил, у его величества Петра Алексеевича, в казачьих войсках, да в полон взяли бусурмане-трухменцы. Так вот! — Он улыбнулся.

— Oh! This is what, Russian! — разочарованно протянул Николас. — Moscowite! — Сморкнулся в сторону, и лицо его передернулось.

В это время из тамбу, покачиваясь, выполз детина в белой грязной рубахе, клетчатой юбке и высоких кожаных ботинках на шнуровке. Он был слегка навеселе и что-то дожевывал, вытирая замасленные губы рукой.

— Джон Гиб… Гиб… сон! — представился он. — Приятно встретить европейца в такой дыре! Не хотите ли опрокинуть пиалку виски по этому случаю?

— Благодарствую! Пока нет, — вежливо отклонил предложение Григорий.

— Николас Кондрелл! — прогнусавил человек с морщинистым лицом, ткнув себя пальцем в грудь. И захихикал, обнажив рот, полный гнилых зубов. — Мы из Англии, торгуем здесь, а ты что продаешь, что покупаешь?

— Так вот шафран надобно купить. У вас, вижу, много…

Он снял с плеча котомку, вынул мешочек с золотыми монетами и подбросил на руке:

— Есть чем расплатиться! — Потом подошел к связкам шафрана, лежавшим под большим навесом, и стал щупать, отщипнул немного сушеной массы, потер в пальцах, поднес к носу, понюхал, чихнул, попробовал на вкус. По всему было видно, что он новичок в этом деле.

Николас и Джон, наблюдавшие за ним, быстро перекинулись между собой несколькими фразами на всякий случай по-шотландски.

— Мистер Григорио! — начал Кондрелл. — Мы можем продать тебе вот это, — он поставил ногу на большой тюк.

Дело заключалось в том, что хитрые кашмирцы подсунули англичанам один тюк негодного, пережженного шафрана, что могли распознать только большие знатоки. Надо было от него как-то избавляться, и тут словно сам Господь Бог послал покупателя. Англичане решили обдурить доверчивого россиянина.

Григорий осмотрел тюк, хмыкнул удовлетворенно и сказал:

— Хороший шафран! Почем просите, господа?

— Шафран отличный! Десять рупий за сер, уважаемый! — хрипло пробурчал Кондрелл и незаметно подмигнул Гибсону. Им шафран обошелся всего по пять рупий. — Здесь сто серов!

— По восемь возьму, согласны? — ответил Григорий, развязывая мешочек с золотом.

— По рукам! — радостно крикнул Николас. При виде золота его глаза жадно засверкали. Гибсон нырнул под полог тамбу и через несколько секунд выбрался обратно, держа в одной руке бутылку шотландского виски, а в другой три пиалы.

— Выпьем за сделку! — воскликнул он, раздавая пиалы Николасу и Григорию и наливая спиртное.

— Отчего ж нет! Вот теперь выпьем, господа! — ответил россиянин. Он, не отрываясь, осушил пиалу, звучно выдохнул, хрустнул, закусывая куском жареной рыбы, вытер рукой усы и сказал:

— Господа англичане! Я могу купить у вас всю партию шафрана оптом по семь рупий за сер. Я хочу организовать торговое дело в Дели. Кроме того, я скупил бы у вас и кашмирские шали. О цене договоримся.

Николас и Джон переглянулись.

— Подожди! Мы сейчас посмотрим, сколько у нас шалей. Эй! Джон! Ну-ка лезь на склад и посчитай, — и Николас многозначительно подтолкнул его. — Да и я тоже, пожалуй, проверю, — и они оба исчезли за пологом большой палатки.

— Слушай, Джон! У него в мешочке не меньше пятидесяти тысяч. Ты понял? — зашептал Кондрелл.

— Да, сэр! Маленькая операция трик! И денежки будут наши!

— Ты правильно понял!

— Да, сэр! Вы мне дайте только знак.

— Ладно! Московит нам в Дели не нужен. Хоть и болван, но будет мешать. Давай, действуй! Я отвлеку его.

— Да, сэр!

— Мы согласны, мы согласны! — закричал Николас, вылезая наружу. — Но сначала давай рассчитаемся за этот тюк шафрана. А потом договоримся о другом товаре. Давай выкладывай денежки на стол. Ровно восемьсот рупий и ни пайсой меньше! — Он захохотал, отпил немного виски прямо из бутылки и уставился на Григория. Джон с постной физиономией уселся рядом.

— Я беру! — повторил россиянин.

Он не торопясь запустил руку в мешочек с монетами и начал их выкладывать в две стопки, громко считая. Выложив требуемую сумму, сказал:

— Вот, восемь монет, каждая по сто рупий одна к одной, проверь-ка!

Вдруг Николас дико вскрикнул и нырнул под стол, хватаясь за ногу:

— Меня, кажется, укусил скорпион! Вот тут, смотри! — и застонал, изображая укушенного. Григорий тоже нагнулся и на несколько секунд переключил свое внимание на хитрого англичанина. Этого было вполне достаточно, чтобы Гибсон неуловимым движением опытного шулера подменил монету на столе. Держась руками за ногу и громко охая, Николас скосился на Джона. Тот подмигнул: дело сделано. Кондрелл тут же перестал причитать и проговорил:

— Сейчас мы проверим твои деньги! — и принялся за монеты.

Григорий и Джон внимательно наблюдали за ним. Первый, чтобы удостовериться в правильности счета, второй — ожидая, когда напарник доберется до фальшивой монеты.

— Одна, две, три, четыре, пять, — приговаривал Николас, перекладывая монеты. Вдруг он замолчал, разглядывая одну из них, попробовал на зуб, сплюнул, потом стукнул по столу кулаком, вскочил и завопил: — Ты, вонючий московит! Ты обманщик! Фальшивая монета, вот!

— Yes! Yes! — поддержал его Гибсон. — Swindle! Swindle!

Николас схватил россиянина за горло и начал душить, выкрикивая ругательства.

— Что ты, что ты! — задыхаясь хрипел Григорий, пытаясь освободиться от цепких рук. — Я честный человек, это ошибка!

Они повалились, колотя друг друга, пыхтя, ругаясь, — и покатились по земле. Гибсон улучил момент, по-воровски ловко подхватил упавшую с плеча Григория котомку и закинул ее под полог палатки. Дерущиеся опрокинули стол, и монеты рассыпались по земле. Григорий и Николас все еще дрались, а Гибсон начал собирать деньги и засовывать в карманы, затем подскочил к зазывале, который, раскрыв рот от удивления, смотрел, как дерутся фаренги, и крикнул:

— Эй ты, дурак! Крути трещотку, вызывай сипаев!

Соседям по базару было пока не до того, что происходило у палаток фаренги до тех пор, пока не зазвучала трещотка. «Трр-р-р-р, трр-р-р-р, трр-р-р-р!» — понесся над базаром громкий, полный тревоги призывный ритмический треск…

«…Тр-р-р-р, трр-р-р-р!» — неистовствовала трещотка в руках зазывалы. Торговцы, расположившиеся по соседству, повскакивали с мест и, вытягивая шеи и оживленно переговариваясь, всматривались в сторону доносившихся звуков, пытаясь определить, что там произошло. Постепенно вокруг тамбу англичан собралась толпа любопытных.

Через несколько минут к месту происшествия прибыл смотритель базара с тремя сипаями. Грубо расталкивая столпившихся зевак: «Пошли вон, бездельники!» — сипаи растащили дерущихся и подвели к смотрителю, который важно уселся в тени зонтика на коврике.

— Мусульмане? — грозно спросил смотритель.

— Нет, нет — мы англичане! — угодливо заныл Николас, переводя дух и вытирая вспотевшее лицо рукавом рубахи.

— А я православный, русский! — ответил Григорий с достоинством, поправляя растерзанный халат.

— Проклятые кафиры! Вы почему нарушаете порядок и спокойствие на моем базаре, а?