Творения - Хлебников Велимир - Страница 6

6

16 сентября 1909

27. Опыт жеманного

Я нахожу, что очаровательная погода,И я прошу милую ручкуИзящно переставить ударение,Чтобы было так: смерть с кузовком идет по года.Вон там на дорожке белый встал и стоит виденнега!Вечер ли? Дерево ль? Прихоть моя?Ах, позвольте мне это слово в виде неги!К нему я подхожу с шагом изящным и отменным.И, кланяясь, зову: если вы не отрицаете значения любви чар,То я зову вас на вечер.Там будут барышни и панны,А стаканы в руках будут пенны.Ловя руками тучку,Ветер получает удар ея, и не я,А согласно махнувшие в глазах светлякиМне говорят, что сношенья с загробным миром легки.

28. "Вы помните о городе, обиженном в чуде…"

1Вы помните о городе, обиженном в чуде,Чей звук так мило нежит слухИ взятый из языка старинной чуди.Зовет увидеть вас пастух,С свирелью сельской (есть много неги в сельском имени),Молочный скот с обильным выменем,Немного робкий перейти реку, журчащий брод.Все это нам передал в названьи чужой народ.Пастух с свирелью из березовой корыНыне замолк за грохотом иной поры.Где раньше возглас раздавалсямальчишески-прекрасных труб,Там ныне выси застит дыма смольный чуб.Где отражался в водах отсвет коровьих ног,Над рекой там перекинут моста железный полувенок.Раздору, плахам — вчера и нынче — город ясли.В нем дружбы пепел и зола, истлев, погасли.Когда-то, понурив голову, стрелец безмолвно шествовал за плахой.Не о нем ли в толпе многоголосой девичий голос заплакал?В прежних сил закат,К работе призван кат.А впрочем, все страшней и проще:С плодами тел казненных на полях не вырастают рощи.Казнь отведена в глубь тайного двора —Здесь на нее взирает детвора.Когда толпа шумит и веселится,Передо мной всегда казненных лица.Так и теперь: на небе ясном тучка —Я помню о тебе, боярин непокорный Кучка!2В тебе, любимый город,Старушки что-то есть.Уселась на свой коробИ думает поесть,Косынкой замахнулась — косынка не простая;От и до края летит птиц черных стая.

29. "Я не знаю, земля кружится или нет…"

Я не знаю, Земля кружится или нет,Это зависит, уложится ли в строчку слово.Я не знаю, были ли мо бабушкой и дедомОбезьяны, т к я не знаю, хочется ли мне сладкого или кислого.Но я знаю, что я хочу кипеть и хочу, чтобы солнцеИ жилу моей руки соединила обшая дрожь.Но я хочу, чтобы луч звезды целовал луч моего глаза,Как олень оленя (о, их прекрасные глаза!).Но я хочу, чтобы, когда я трепещу, общий трепет приобшился вселенной.И я хочу верить, что есть что-то, что остается,Когда косу любимой девушки заменить, напр, временем.Я хочу вынести за скобки общего множителя, соединяющего меня, Солнце, небо, жемчужную пыль.

30. "Я переплыл залив Судака…"

Я переплыл залив Судака.Я сел на дикого коня.Я воскликнул:России нет, не стало больше,Ее раздел рассек, как Польшу.И люди ужаснулись.Я сказал, что сердце современного русского висит, как нетопырь.И люди раскаялись.Я сказал:О, рассмейтесь, смехачи!О, засмейтесь, смехачи!Я сказал: Долой Габсбургов! Узду Гогенцоллернам!Я писал орлиным пером. Шелковое, золотое, оно вилось вокруг крупного стержня.Я ходил по берегу прекрасного озера, в лаптях и голубой рубашке. Я был сам прекрасен.Я имел старый медный кистень с круглыми шишками.Я имел свирель из двух тростин и рожка отпиленного.Я был снят с черепом в руке.Я в Петровске видел морских змей.Я на Урале перенес воду из Каспия в моря Карские.Я сказал: Вечен снег высокого Казбека, но мне милей свежая парча осеннего Урала.На Гребенских горах я находил зубы ската и серебряные раковины вышиной в колесо фараоновой колесницы.

Конец 1909 — начало 1910