Каменный Кулак и мешок смерти - Кууне Янис - Страница 12

Ночь застала соратников на берегу Мэларена.

– Шеппарь, – спросил Кнутнев Хрольфа, когда тот уже был готов погрузиться в сладостный хмельной сон, – так как теперь называть твои новые драккары?

Племянник Неистового Эрланда выпятил губы, точно изображая карпа. Потом постучал пальцем себе по лбу. Хихикнул. Опять пошевелил губами. И вдруг просиял:

– Эх, венед, – заплетающимся языком промолвил он, – кулак у тебя крепкий, а ум – как яичная скорлупа… Да… Так ведь тут и думать-то нечего… Нечего тут думать. Впереди Грома всегда Молния идет, а позади него Туча летит… Тут и думать-то нечего… А ты, венед…

Глаза шеппаря закатились под брови, хотя губы еще какое-то время шевелились во сне.

Гостеприимный Хедебю

Шеппари намеревались плыть к Виксбергу, минуя Бирку. Хрольф, вдохновленный их братской поддержкой в Упсале, безоговорочно с ними согласился. Сколько еще дней будут они добираться до Овсяного залива? Листопад[105] должен был начаться со дня на день, а осеннее море непредсказуемо, как сварливая жена. А уж из-за женской придури на век Хрольфа выпало немало ненастных дней.

Но на Мэларене были двое не согласных с решением шеппарьского тинга: бог Ньёрд и венед Варглоб по прозвищу Стейн Кнутнёве. И если первый баловал и супостатничал исключительно по природе своей, то второй мечтал попасть на Бирку, дабы хотя бы еще одну ночь провести в объятиях возлюбленной жены. Однако если ветреный Ван[106] мог не скрывать своих намерений и откровенно дуть в противоход драккарам, то Волькше пришлось весь день молчать и выжидать подходящего случая, чтобы осуществить свое желание.

Пасмурный день уже клонился к закату, когда Годинович обратился к Хрольфу с совершенно невинным вопросом:

– Как думаешь, сторешеппарь, ты сумеешь купить кнорры в Хедебю?

– Не знаю… – рассеянно ответил мореход. Ничто под сенью Иггдрассиля его больше не заботило, кроме того, что он теперь не мог, как прежде, стоять у родерпинна своего Грома. И эта темная кручина лежала холодным камнем на его душе. Конечно, Рыжий Ольг в любое мгновение отдаст ему кормовое весло, буде сторешеппарь пожелает. Но тогда прочие шеппари сочтут Хрольфа недостаточно твердым и властным. А такого неуважительного отношения сторешеппарь похода ватаги, насчитывавшей аж десять драккаров, никак не мог себе позволить. Не для того Хрольф драл глотку, доказывая, что стая ладей должна подчиняться одной. а именно его, Гастинга руке, чтобы вот так запросто показать всем, что ему больше по сердцу дрязгаться по сумьскому побережью Восточного моря, чем верховодить над далеким и опасным походом.

– А что? – встрепенулся сын Снорри после довольно долгого раздумья. Волькша все это время стоял рядом с ним и делал вид, что ответ шеппаря его устраивает. К слову сказать, он тоже тосковал по своему месту на гребцовском сундуке. Но он надеялся, что в дни похода у него еще не раз будет возможность помахать веслом, поскольку у варягов даже хольды не гнушались весельной работы.

– Ты о чем? – переспросил Варг Хрольфа.

– Ну ты спросил про кнорры, – напомнил ему свей. – Зачем нам их покупать в Хедебю? Я не уразумел.

– А… – протянул Волькша, точно пытаясь вспомнить свои прежние мысли. На самом деле он едва сдерживал радость. Как ни кичился теперь Хрольф, а в душе он все равно оставался сыном бонде, готовым торговаться за каждую восьмушку кроны. У причала на Бирке осталась одна из тех грузовых посудин, что были куплены еще в Гюльдборге, но мореход либо позабыл о ней, либо постеснялся брать ее в поход, в котором участвовали только драккары. Если Волкан сумеет убедить шеппаря в том, что кнорр понадобится для вывоза добычи, то его страстное желание провести еще одну ночь с Эрной непременно осуществится.

– А, да! – наконец просветлел лицом Варглоб. – Ну, просто посмотри, как твои драккары глубоко сидят в воде. Когда ты нагрузишь на них добычу, они того и гляди начнут черпать воду бортами… Вот я и подумал: сумеешь ли ты купить где-нибудь кнорры так же быстро, как после победы под Хохендорфом…

– Какой же ты все-таки темный, венед! – хлопнул Хрольф парнишку по плечу. – Зачем мне где-то покупать кнорр, когда у моего причала он уже стоит?

– Но ты же собирался идти прямехонько на Виксберг, – захлопал глазами Волькша.

– Кто тебе сказал? – поднял брови шеппарь.

– Ну, вы вроде бы так утром еще порешили?

– Кто порешил?

– Ты и прочие шеппари.

– Не было этого, – не моргнув глазом, соврал Хрольф и потянулся к охотничьему рогу на поясе…

Когда возмущенные соратники обступили его на берегу причальной заводи, он охладил их пыл тем же вопросом, который до этого задал ему Волькша, – уверены ли они, что сумеют быстро купить грузовые ладьи где-нибудь возле Овсяного залива.

– Или вы думаете, что там вас ждет не дождется не вино, зерно, ткани и фольки, а прямо сразу серебро и золото по пять сотен крон на гребца?.. Добычу-то надо будет куда-то грузить. А наши драккары и так уже огружены гребцами да ратниками. Или вы прикидываете, что бой за Хавре ополовинит ваши манскапы? А я, Хрольф-мореход, говорю вам, что такому не бывать! Сам Тюр ведет нас! И великая добыча ждет нас на берегах Овсяного залива. Так куда вы будете поживу складывать?

Шеппари теребили в руках свои длинные бороды и переглядывались с пониманием. Дескать, смотри-ка ты, сын бонде дело говорит.

Как уж они в ночи набирали гребцов и шеппарей для своих кнорров и снейкшипов, одному Локки[107] известно. Волькша этого точно не видел. Для него ночь пахла волосами Эрны, которая ластилась к нему своим умопомрачительным телом. Ночь взлетала в небо и низвергалась в томительные расселины любви так страстно и ненасытно, что утром у обоих супругов под глазами были темные круги, а ноги ступали по полу, как по дэке[108] драккара, идущего поперек игривой волны.

– Вот, – сказал Волькша за утренней трапезой и положил на стол увесистый кошель с серебром. – Чтобы ты не скучала, пока меня не будет, купи нам в дом чего посчитаешь нужным.

Нижняя клеть их дома изрядно пополнилась разными припасами, но загородки для скота по-прежнему пустовали.

– А чего прикажешь купить? – спросила Эрна.

– Лада моя, Леля ненаглядная, ты же хозяйка в доме, – укорил он ругийку.

– Хорошо, муж мой, – согласилась она и сзади обвила его шею руками. От прикосновения ее грудей к спине Волькша – точно и не было сладости бессонной ночи – опять затрепетал, но повернуться и обнять жену не успел. Из причальной заводи донеслось гудение Хрольфова рога: высокое, низкое, высокое, низкое, высокое, низкое.

– Не ходи к мосткам, – сказал Варглоб. – Здесь простимся.

Сундук с мечами и кольчугами, что достались ему от Бергертайлеров, был еще загодя снесен на Гром. В той же поклаже лежал и малый, пядь на пядь, короб с Родной Землей. Так что на берег заводи Годинович двинулся налегке.

Сырой клочковатый туман мятежился над Мэлареном.

Рог запел еще раз.

Со всех концов острова к драккарам бежали косматые люди в меховых накидках и сапогах. Шеппари кричали на манскапы громче обычного. Гребцы бранились ретивее, чем всегда. В воздухе витала тревога вперемешку с неуемным задором. Начинался далекий и опасный поход на Хавре, в земли неведомых франков…

Первый день похода выдался дождливым и почти безветренным. Вопреки ожиданиям многих два кнорра и два снейкшипа за дневной переход отстали от Хрольфовой Тучи не так уж и далеко.

– Это потому, что ветра не было, а на самих посудинах кроме гребцов только легкий скарб, – пояснял Хрольф эту незадачу на вечерней стоянке в обширном заливе «острова островитян» – Обуландет.[109] – Драккар силен парусами.