Сборник стихов (электронное собрание сочинений) - Гумилев Николай Степанович - Страница 79

79

Поэт ленив, хоть лебединый...

Поэт ленив, хоть лебединыйВ его душе не меркнет день,Алмазы, яхонты, рубиныСтихов ему рассыпать лень.Его закон – неутомимо,Как скряга, в памяти сбиратьУлыбки женщины любимой,Зеленый взор и неба гладь.Дремать Танкредом у Армиды,Ахиллом возле кораблей,Лелея детские обидыНа неосмысленных людей.Так будьте же благословенны,Слова жестокие любви,Рождающие огнь мгновенныйВ текущей нектаром крови!Он встал. Пегас вознесся быстрый,По ветру грива, и летит,И сыплются стихи, как искрыИз-под сверкающих копыт.

Ветла чернела на вершине...

Ветла чернела на вершине,Грачи топорщились слегка,В долине неба синей-синейПаслись, как овцы, облака.И ты с покорностью во взореСказала: «Влюблена я в вас» —Кругом трава была, как море,Послеполуденный был час.Я целовал посланья лета,Тень трав на розовых щеках,Благоуханный праздник светаНа бронзовых твоих кудрях.И ты казалась мне желанной,Как небывалая страна,Какой-то край обетованныйВосторгов, песен и вина.

С тобой мы связаны одною цепью...

С тобой мы связаны одною цепью,Ио я доволен и пою,Я небывалому великолепьюЖивую душу отдаю.А ты поглядываешь исподлобьяНа солнце, на меня, на всех,Для девичьего твоего незлобьяВселенная – пустой орех.И все-то споришь ты, и взоры строги,И неудачней с каждым днемЗамысловатые твои предлоги,Чтобы не быть со мной вдвоем.

Барабаны, гремите, а трубы, ревите, – а знамена везде взнесены...

Барабаны, гремите, а трубы, ревите, – а знамена везде взнесены.Со времен Македонца такой не бывало грозовой и чудесной войны.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .Кровь лиловая немцев, голубая – французов, и славянская красная кровь.

Отрывки

1Я часто думаю о старости своей,О мудрости и о покое.2А я уже стою в саду иной земли,Среди кровавых роз и влажных лилий,И повествует мне гекзаметром ВиргилийО высшей радости земли.3Колокольные звоныИ зеленые клены,И летучие мыши.И Шекспир и ОвидийДля того, кто их слышит,Для того, кто их видит,Оттого все на светеИ грустит о поэте.4Я рад, что он уходит, чад угарный,Мне двадцать лет тому назад сознаньеЗастлавший, как туман кровавый очиСхватившемуся в ярости за нож;Что тело женщины меня не дразнит,Что слава женщины меня не ранит,Что я в ветвях не вижу рук воздетых,Не слышу вздохов в шорохе травы.Высокий дом Себе Господь построилНа рубеже Своих святых владенийС владеньями владыки-Люцифера…5Трагикомедией – названьем «Человек» —Был девятнадцатый смешной и страшный век,Век страшный потому, что в полном цвете силыСмотрел он на небо, как смотрят в глубь могилы,И потому смешной, что думал он найтиВ недостижимое доступные пути;Век героических надежд и совершений…

После стольких лет...

После стольких летЯ пришел назад,Но изгнанник я,И за мной следят.– Я ждала тебяСтолько долгих дней!Для любви моейРасстоянья нет.– В стороне чужойЖизнь прошла моя,Как умчалась жизнь,Не заметил я.– Жизнь моя былаСладостною мне,Я ждала тебя,Видела во сне.Смерть в дому моемИ в дому твоем, —Ничего, что смерть,Если мы вдвоем.

На далекой звезде Венере...

На далекой звезде ВенереСолнце пламенней и золотистей,На Венере, ах, на ВенереУ деревьев синие листья.Всюду вольные звонкие воды,Реки, гейзеры, водопадыРаспевают в полдень песнь свободы,Ночью пламенеют, как лампады.На Венере, ах, на ВенереНету слов обидных или властных,Говорят ангелы на ВенереЯзыком из одних только гласных.Если скажут еаи аи,Это – радостное обещанье,Уо, ао– о древнем раеЗолотое воспоминанье.На Венере, ах, на ВенереНету смерти терпкой и душной,Если умирают на Венере,Превращаются в пар воздушный.И блуждают золотые дымыВ синих, синих вечерних кущах,Иль, как радостные пилигримы,Навещают еще живущих.