Стихотворения, не вошедшие в сборники - Набоков Владимир Владимирович - Страница 15

15

8 апреля 1923

Берлин

БАРС

Пожаром яростного крапамаячу в травяной глуши,где дышит след и росный запахтвоей промчавшейся души.И в нестерпимые пределы,то близко, то вдали звеня,летит твой смех обезумелыйи мучит и пьянит меня.Луна пылает молодая,мед каплет на мой жаркий мех;бьет, скатывается, рыдая,твой задыхающийся смех.И в липком сумраке зеленом,пожаром гибким и слепым,кружусь я, опьяненный звоном,полетом, запахом твоим…Но не уйдешь ты! В полнолуньев тиши настигну у ручья,сомну тебя, мое безумьесеребряное, лань моя.

13 апреля 1923

"Когда я по лестнице алмазной…"

Когда я по лестнице алмазнойподнимусь из жизни на райский порог,за плечом, к дубинке легко привязан,будет заплатанный узелок.Узнаю: ключи, кожаный пояс,медную плешь Петра у ворот.Он заметит: я что-то принес с собою —и остановит, не отопрет."Апостол, — скажу я, — пропусти мя!.."Перед ним развяжу я узел свой:два-три заката, женское имяи темная горсточка земли родной…Он поводит строго бровью седою,но на ладони каждый изгибпахнет еще гефсиманской росоюи чешуей иорданских рыб.И потому-то без трепета, без грустиприду я, зная, что, звякнув ключом,он улыбнется и меня пропустит,в рай пропустит с моим узелком.

21 апреля 1923

НА ОЗЕРЕ

В глазах рябило от резьбыоранжевой и черной зыби,и плыл к огню — к библейской глыбезакат — сумрак из трубы.И, черный жар и дым мохнатыйследя торжественно с кормы,следя прибрежный бор зубчатый, —в очарованье плыли мы.И Сердце было так прозрачно,так пел прожженный Богом свод,что бор, и озеро, и дачный,дымящий глухо пароход, —приобретали незаметнозначенье чуда в этот час, —и в темной зыби женских глазплыл и дышал огонь стоцветный.

"В часы трудов счастливых и угрюмых"

В часы трудов счастливых и угрюмыхмоя благая слушает тоска,как долгой ночью в исполинских думахворочаются в небе облака.Ударит и скользнет Господь по лире,здесь отзвук — свет еще одной зари…Здесь все творит в сладчайшем этом миреи от меня все требует: твори.Гул дантовский в тебе я слышу, тополь,когда ты серебришься пред грозой,и муравьиный вижу я Акрополь,когда гляжу на хвойный холм живой.Поет вода, молясь легко и звонко,и мотыльковых маленьких мадоннзакат в росинки вписывает тонкопод светлый рассыпающийся звон.Так как же мне, в часы нагие ночитомясь в себе, о, как же не творить,когда весь мир, весь мир упрямый хочетсо мной дышать, гореть и говорить?

28. 4. 23.

"О, как ты рвешься в путь крылатый…"

О, как ты рвешься в путь крылатый,безумная душа моя,из самой солнечной палатыв больнице светлой бытия!И, бредя о крутом полете,как топчешься, как бьешься тыв горячечной рубашке плоти,в тоске телесной тесноты!Иль, тихая, в безумье тонкомгудишь-звенишь сама с собой,вообразив себя ребенком,сосною, соловьем, совой.Поверь же соловьям и совам,терпи, самообман любя, —смерть громыхнет тугим засовоми в вечность выпустит тебя.

2 мая 1923

ГЕКСАМЕТРЫ