Стихотворения, не вошедшие в сборники - Набоков Владимир Владимирович - Страница 16

16

ЧУДО

В жизни чудес не ищи; есть мелочи — родинки жизни;мелочь такую заметь — чудо возникнет само.Так мореход, при луне увидавший моржа на утесе,внуков своих опьянит сказкой о деве морской.

ОЧКИ ИОСИФА

Слезы отри и послушай: в солнечный полдень старыйплотник очки позабыл на своем верстаке. Со смехоммальчик вбежал в мастерскую, замер, заметил, подкрался,тронул легкие стекла, и только он тронул — мгновеннопо миру солнечный зайчик стрельнул, заиграл по далекимпасмурным странам, слепых согревая и радуя зрячих.

СЕРДЦЕ

Бережно нес я к тебе это сердце прозрачное. Кто-тов локоть толкнул, проходя. Сердце, на камни упав,скорбно разбилось на песни. Прими же осколки.            Не знаю,кто проходил, подтолкнул: сердце я бережно нес.

7 марта 1923

ПАМЯТИ ГУМИЛЕВА

Гордо и ясно ты умер, умер, как Муза учила.Ныне, в тиши Елисейской, с тобой говорит о летящеммедном Петре и о диких ветрах африканских — Пушкин.

19 марта 1923

"Нет, бытие — не зыбкая загадка!"

Нет, бытие — не зыбкая загадка!Подлунный дол и ясен, и росист.Мы — гусеницы ангелов; и сладковъедаться с краю в нежный лист.Рядись в шипы, ползи, сгибайся, крепни,и чем жадней твой ход зеленый был,тем бархатистей и великолепнейхвосты освобожденных крыл.

6. 5. 23.

ГРОЗА

Стоишь ли, смотришь ли с балкона,деревья ветер гнет и самшалеет от игры, от звонас размаху хлопающих рам.Клубятся дымы дождевыепо заблиставшей мостовойи над промокшею впервыезелено-яблочной листвой.От плеска слепну: ливень, снег ли,не знаю. Громовой удар,как будто в огненные кегличугунный прокатился шар.Уходят боги, громыхая,стихает горняя игра,и вот вся улица пустая —лист озаренный серебра.И с неба липою пахнулоиз первой ямки голубой,и влажно в памяти скользнуло,как мы бежали раз с тобой:твой лепет, завитки сырые,лучи смеющихся ресниц.Наш зонтик, капли золотыена кончиках раскрытых спиц…

7 мая 1923

"Я странствую… Но как забыть? Свистящий"

Я странствую… Но как забыть? Свистящийрвал ветер твой платок, дышал прибой,дышала ты… на гальке шелестящейпрощался я с отчизной и тобой.Мотало ялик. Полоса туманалуну пересекала пополам,вздымалось море отгулом органа,стекало по заплаканным скалам.И ты на небывалое изгнаньеблагословляла жалобно меня,и снилось мне, что ночь твое дыханье,что ты умрешь при мановенье дня.И клялся я, что вечно и повсюду,на всех распутьях мировой глуши,о, как беречь, как праздновать я будугнев и любовь — бессонницу души.И море встало. Холодом и дымомотхлынул берег, весь тобой звеня.Я странствую… На берегу родимомты, верная, еще не ждешь меня.

Берлин, май 1923 г.

ВСТРЕЧА

И странной близостью закованный…А. БлокТоска, и тайна, и услада…Как бы из зыбкой чернотымедлительного маскарадана смутный мост явилась ты.И ночь текла, и плыли молчав ее атласные струитой черной маски профиль волчийи губы нежные твои.И под каштаны, вдоль канала,прошла ты, искоса маня;и что душа в тебе узнала,чем волновала ты меня?Иль в нежности твоей минутной,в минутном повороте плечпереживал я очерк смутныйдругих — неповторимых — встреч?И романтическая жалостьтебя, быть может, привелапонять, какая задрожаластихи пронзившая стрела?Я ничего не знаю. Страннотрепещет стих, и в нем — стрела…Быть может, необманной, жданнойты, безымянная, была?Но недоплаканная горестьнаш замутила звездный час.Вернулась в ночь двойная прорезьтвоих — непросиявших — глаз…Надолго ли? Навек?.. Далечеброжу и вслушиваюсь яв движенье звезд над нашей встречей.И если ты — судьба моя…