Петербург. Стихотворения (Сборник) - Белый Андрей - Страница 165

165

Поджог

Заснувший дом. Один, во мглеПрошел с зажженною лучиною.На бледном, мертвенном челеГлухая скорбь легла морщиною.Поджег бумаги. ОгонекЗаползал синей, жгучей пчелкою.Он запер двери на замок,Объятый тьмой студеной, колкою.Команда в полночь пролетитНад мостовой сырой и тряскою; —И факел странно зачадитНад золотой, сверкнувшей каскою.Вот затянуло серп луны.Хрустальные стрекочут градины.Из белоструйной сединыГлядят чернеющие впадины.Седины бьются на челе.Проходит улицей пустынною.На каланче в туманной мглеВзвивается звезда рубинная.1905Петербург

На улице

Сквозь пыльные, желтые клубыБегу, распустивши свой зонт.И дымом фабричные трубыПлюют в огневой горизонт.Вам отдал свои я напевы —Грохочущий рокот машин,Печей раскаленные зевы!Всё отдал; и вот – я один.Пронзительный хохот пролеткиНа мерзлой гремит мостовой.Прижался к железной решетке —Прижался: поник головой…А вихри в нахмуренной твердиВолокна ненастные вьют; —И клены в чугунные жердиБагряными листьями бьют.Сгибаются, пляшут, закрылиОкрестности с воплем мольбы,Холодной отравленной пыли —Взлетают сухие столбы.1904Москва

Вакханалия

И огненный хитон принес,И маску черную в кардонке.За столиками гроздья розСвой стебель изогнули тонкий.Бокалы осушал, молчал,Камелию в петлицу фракаВоткнул и в окна хохоталИз душного, ночного мрака —Туда, – где каменный карнизСветился предрассветной лаской, —И в рдяность шелковистых ризОбвился и закрылся маской,Прикидываясь мертвецом…И пенились – шипели вина.Возясь, перетащили в домКровавый гроб два арлекина.Над восковым его челомКрестились, наклонились оба —И полумаску молоткомПриколотили к крышке гроба.Один – заголосил, завылНад мертвым на своей свирели;Другой – цветами перевилЕго мечтательных камелий.В подставленный сосуд виномСтруились огненные росы,Как прободал ему жезломГрудь жезлоносец длинноносый.1906Мюнхен

Арлекинада

Посвящается современным арлекинам

Мы шли его похоронитьВатагою беспутно сонной.И в бубен похоронный битьКакой-то танец похоронныйВдруг начали. Мы в колпакахЗа гробом огненным вопилиИ фимиам в сквозных лучахКадильницами воскурили.Мы колыхали красный гроб;Мы траурные гнали дроги,Надвинув колпаки на лоб…Какой-то арлекин убогий —Седой, полуслепой старик —Язвительным, немым вопросомМорщинистый воскинул ликС наклеенным картонным носом.Горбатился в сухой пыли.Там в одеянии убогомНадменно выступал вдалиС трескучим, с вытянутым рогом —Герольд, предвозвещавший смерть;Там лентою вилась дорога;Рыдало и гремело в твердьОтверстие глухого рога.Так улиц полумертвых стройПроцессия пересекала;Рисуясь роковой игрой,Паяц коснулся бледно-алой —Камелии: и встал мертвец,В туман протягивая длани;Цветов пылающий венецНадевши, отошел в тумане: —Показывался здесь и там;Заглядывал – стучался в окна;Заглядывал – врывался в храм,Сквозь ладанные шел волокна.Предвозвещая рогом смерть,О мщении молил он бога:Гремело и рыдало в твердьОтверстие глухого рога.«Вы думали, что умер я —Вы думали? Я снова с вами.Иду на вас, кляня, грозяМоими мертвыми руками.Вы думали – я был шутом?..Молю, да облак семиглавыйТяжелый опрокинет громНа род кощунственный, лукавый!»Ноябрь 1906Мюнхен