Рыцари креста - Харпер Том - Страница 48

На перекрестке узких улиц мы увидели знак. Он свисал с паутины натянутых над нашими головами веревок. Это была доска с начертанными на ней словами «Regnum Tafurorum». По бокам ее висели два вытянутых щита с белыми крестами, а над нею болтался на гвозде человеческий череп.

— Царство тафуров… — еле слышно пробормотал Маленький Петр.

— Неужели царь тафуров действительно существует?

Отшельник пожал своими уродливыми плечами.

— Говорят-то о нем частенько.

О его существовании был наслышан и я. В декабре, то есть в самом начале осады, в лагере стали поговаривать о том, что у бедняков появился новый предводитель, какой-то обнищавший рыцарь. Его подданные, по слухам, вскрывали животы у трупов, надеясь найти там проглоченное золото, и пожирали выкопанных из земли покойников. В том, что они действительно существовали, можно было не сомневаться. Мне доводилось видеть этих босоногих, одетых в жалкие лохмотья людей и на строительстве укреплений, и на поле брани, где их отличала необычайная жестокость. Они клялись держать свои секреты в тайне и не общались с посторонними, и тем не менее по ночам франки шепотом рассказывали истории об их короле и вздрагивали при каждом вопле и стоне.

— Так ты его видел или не видел? — спросил я.

Ходили слухи, что Маленький Петр был единственным человеком, которому разрешалось пересекать пределы их владений.

— Он сидит на троне из костей высотой в человеческий рост, корона его выкована из копий, кубок сделан из черепа турка, а шатер сшит из человеческих кож! — ответил мне Петр дрожащим голосом.

— Разве подобные россказни могут быть правдой? — изумился я.

Отшельник нахмурился.

— Почему бы и нет?

— Ты видел все это собственными глазами?

— Как тебе сказать… Я поклялся хранить тайну. Никто не выдает секретов царя тафуров.

Петр ускорил шаг, то ли не желая продолжать разговор на эту тему, то ли страшась гнева царя тафуров. Я старался не отставать от него, боясь заблудиться.

Не знаю, как долго мы шли по этим душным зловонным улочкам. Встречавшиеся на нашем пути тафуры, с которыми Петр обменивался краткими фразами, смотрели на меня с открытой неприязнью. Единственным их одеянием были белые набедренные повязки и висевшие на груди большие деревянные кресты на толстых веревках. Наконец Петр остановился возле какой-то двери. Жестом призвав меня к молчанию, он постучал по резной панели и сказал что-то по-провансальски привратнику, открывшему дверь. Нас пропустили во внутренний двор.

Мне вновь вспомнились жуткие истории о тронах из человеческих костей и кубках из черепов. На деле же все оказалось куда как проще и страшнее. Возле выбитых окон лежали груды дерева и камня, а на куче булыжника сидело человек шесть-семь полуголых тафуров. Один из них глодал коровью кость, а все остальные меланхолично наблюдали за тем, как насилует окровавленную нагую женщину еще один их сотоварищ. Тот делал это с таким безразличием, с каким мог бы выпалывать сорняки на грядке. Судя по кровоподтекам, синякам и остановившемуся взгляду, женщина находилась в бесчувственном состоянии.

Дальнейшее с трудом поддается объяснению. В моем сознании вспыхнули разом сотни разрозненных образов: моя жена Мария в платье, насквозь пропитанном кровью, лежит на постели; я держу в руках свою маленькую дочку, зная, что Константинополь отдан на разграбление захватившим его легионерам; я смотрю на серебряный крест, что висел сейчас у меня на шее. Не осознавая, что делаю, я потянулся за кинжалом. Все тафуры смотрели теперь на меня, и, прежде чем я успел выхватить свой клинок из ножен, один из них метнулся ко мне и ударил меня в челюсть так, что я рухнул наземь. Поднявшись на локте, я почувствовал во рту вкус крови.

— Деметрий! — захныкал от страха Маленький Петр, кружа вокруг меня, как оса. — Неужто в тебя вселился Дьявол?

— Наверное, он ревнует. Что, грек, тебе понравилась эта турецкая сучка! Или тебя интересуют только мальчики? — Он стал давить босой ногой на мой пах. — А может, ты у нас евнух? Если нет, могу тебя оскопить!

— Оставь ты его, — неожиданно заступился за меня Маленький Петр, от которого я не ожидал подобной отваги. — Он дружит с нашим епископом, а я поклялся жить с ним в мире.

— Но я-то с епископом не дружу!

Еще раз ударив меня ногой в пах, тафур отступил назад. Зажмурившись от боли, я услышал вопрос, заданный им Маленькому Петру:

— Зачем ты его сюда привел?

— Мы… Он ищет одного норманна по имени Одард. Я слышал, что он где-то у вас.

— Есть у нас такой, хотя толку особого от него нет. Он, похоже, спятил: то говорит загадками, то несет какую-то околесицу. Греку-то он зачем?

Я открыл глаза. Ударивший меня франк стоял надо мной и разглядывал меня с явным интересом. Турчанка тем временем отползла в угол и свернулась в калачик.

— Два товарища Одарда были убиты. — Я говорил медленно, чувствуя, как по языку течет кровь. — Я хочу найти того, кто это сделал.

— Как звали этих людей?

— Дрого из Мельфи и Рено Альбигоец.

Франк исчез в разбитом дверном проеме. Пошатываясь, я поднялся на ноги и сел на каменную глыбу, морщась от боли в паху. За мною наблюдало шесть пар пустых глаз. Отшельник отошел в угол и, возведя глаза к небу, погрузился в молитву, бормоча при этом какие-то непонятные заклинания. Хотелось верить, что он молится не о ком-нибудь, а обо мне.

Франк вернулся во двор. За ним, недовольно шаркая ногами, брел Одард. Он тоже был по пояс голым и, хотя все это время питался не лучше меня, выглядел не таким тощим, как мне казалось прежде. Возможно, я просто-напросто усох сильнее его. И тем не менее так же, как и все остальные, он казался обтянутым кожей ожившим скелетом: у него были видны все ребра, а пальцы походили на длинные когти.

— О чем ты хотел его спросить? — поинтересовался тафур.

— Я хочу узнать, почему шесть дней назад погиб его слуга Симеон.

— А с чего ты решил, грек, что я позволю тебе задать ему этот вопрос?

Я посмотрел на большой деревянный крест, висевший на груди у тафура.

— Потому что Одард совершил богомерзкие деяния. Он молился у языческого алтаря и приносил жертву древним идолам. Если Господь оставил нас, это из-за зла, совершенного Одардом.

Стоявший до этого в тени тафура Одард бросился ко мне с истошным криком:

— Он лжет! Лжет! Грек, ты — ворон, и в карканье твоем лишь ложь и смерть! Будь же ты проклят!

— Неужели вы спускались в это капище для того, чтобы отобедать? Вы поклонялись Антихристу и стали его слугами!

Сидевшие за спиной Одарда тафуры начали подниматься с груды камней. Неожиданно их лидер сделал шаг вперед и схватил Одарда за шею. Шея эта была такой тонкой, а хватка такой сильной, что казалось, он вот-вот оторвет несчастному норманну голову.

— Это правда? — прошипел тафур ему в ухо. — Выходит, это ты навлек на нас проклятие? — Он повернулся ко мне. — Или твоими устами говорит сам отец лжи и мрака?

Все мое внимание было обращено на Одарда, и потому я слишком поздно заметил подкравшихся ко мне тафуров. Один из них цепко схватил меня сзади за горло, а второй — за руки. Маленький Петр тем временем куда-то исчез.

— Я сказал правду! — В горле саднило, а руки были прижаты к животу с такой силой, что меня начало подташнивать, однако более всего я боялся того, что тафуры, не поверив мне, обрекут меня на куда более страшные мучения. Я вновь обратился к Одарду: — Это дело рук Куино? Куино поведал тебе о том, что я раскрыл вашу тайну? Вы боялись, что Симеон проговорится и вас сожгут на костре? Это ты застрелил мальчишку, когда он собирал на берегу реки травы? Говори же! Исповедуй свой грех и получи прощение от Господа!

Тафур с такой силой сжимал мне горло, что Одард, отчаянно пытавшийся вырваться из железной хватки тафура, мог не расслышать моих слов.

— Серьезное обвинение! — сказал тафур. Он ухмыльнулся, желая скрыть свои истинные чувства. — Ты клянешься в том, что говоришь правду, а он уверяет нас в обратном. Кто же из вас прав?