Игры с призраком. Кон третий. - Витич Райдо - Страница 73

И поперек бы встать, а только затылок огладил — сам уже смекнул, что на рожон тут как в том поселенье не полезешь. Тупо и толку не будет. Ну, доберутся до Анжины, а вытащить не смогут. Ее нести придется, а с ношей на руке больно много не настреляешь. Миролюб же хоть и смелый парень, да умения у него мало, погибнет. И выходило, что ждать надо, а Анжине еще полдня в объятьях придурка находиться!

— Вломить бы им от души! — кулак сжал.

— Угу, — лицо оттер гридень. Было у него подозрение, что дело вовсе худо. И не токмо в Халене дело. — Рольхааальд тут, — буркнул.

— Еще один ведун?

— Зверь. Ярл. Кнеж ярлов, брат погибших князей росков и лютичей. Не к добру он тут, аки зверь в логовище, да еще с приплодом. Тьма вона ратников-то и все его — зрил по росписям. С безмирья пришли, а к чему? Лютичи и роски вместе гуливанят, а сил-то мало. Добре вы их подмели прошлым летом, а ноне опять головы подняли, воровство по украинам учиняют, но трошки. А с чего, опять же, голову подняли? Мы ж подивились, с чего закомура такая — мало им было? Не уразумели?

— Это ты к чему все?

— К ярлам. Не по нраву они мне — лютые шибко. Не люди. Эх, нашим бы обсказать!

— Иди. Я Халену вытащу сам.

Миролюб притих, головой покачав:

— Не больно в зелье верю — опоить же еще надо, а то, как с воительницей?

— Доверчива, как ребенок.

— Можа и так.

Помрачнел. Думать о худом не хотелось — с души воротило и жгло за скверну поквитаться. Только прав ли Ливень, опояна ли? Вона как целовались, миловались с Богутаром — тут не ведай, одно баить станешь — слюбились. А то, как нож к горлу, абы на саму Халену не натявкать, уж куда худе будет. А кабы и еще горше сладить не пришлось — рудой искупать содеянное.

— А еже ли слюбилась, что робить станешь? — уставился на мужчину, а в глазах страх и тоска, боль и непонимание. И понял Шерби — не одному ему в душу плюнули, и не только Богутары на Лефевре обитают, есть здесь и честь и правда, и люди душой чистые. Миряне одни из них.

— Я тут и о вас нехорошо подумал, ты уж не сердись.

— Чего уж, — отвернулся. — Не токмо Халену осквернили, позором нас всех покрыли. А зато голову на раз снимают, без промедления.

— Снимем, все головы снимем, — заверил Кирилл, помрачнев. Руки в кулаки сами сжались. Только вытащит Анжину, до мирян доведет — вернется и разнесет здесь все к чертям собачьим! А потом на Энту ее — хватит, нагулялась, «отдохнула», "в себя пришла"!

Богутар усадил Халену на постель, целовать начал, а тут Рольхаальда Чернобог принес с разговором. Отошли к оконцу:

— Днем говорить не стал — сейчас скажу: побратим твоей бабы ушел. Положил воинов, ворота в щепы разнес и ушел, — сообщил с прищуром.

Богутар побледнел:

— Сюда не сунутся.

— Сунутся, если мы не опередим.

— Что ты хочешь? — насторожился мужчина.

— Самое время на Халену мирян часть оттянуть, за приманку ее выставить.

Богутар задумался — опасно то для девы.

С Анжины как схлынуло — как по утру ветер туман развевает, сильнее подув, так и тут развиднелось махом. И первое что услышала: разговор Богутара с Рольхаальдом. Что он это сразу поняла и сидела замерев, ничем себя не выдавая — позже сочтется.

— Объявишь всем по утру, что возвращаешься, а ее не пои — скрути. Пару человек пошли в стан заречных, в Славль тот же. Пусть бают нам нужное. Седмицы не пройдет — обступят миряне, а мы через излучину на повороте к Вышате лодьями встанем и пойдем к их землям. Ни малого, ни худого не помилую. Пара дней — памяти от их аймака не останется и с тыла зайду у Богуша. Тебе пару дней и простоять-то. Добьем их.

— А если нет?

— А если — не будет. Так ли, иначе — вырежу их, затем и явился. Роски с лютичами завтра в набег пойдут. Потрепят племена по украям, чтобы не до чего им было. А и мы выступаем, в ночь, чтобы не видели.

Анжина пальцами в край постели впилась: только б не выдать себя, только б не выдать. А там бегом до мирян!

— Мешкать нельзя. Тут везенье в неожиданности и резвости. Ну, племяш, решайся. Все едино обложат тебя и забаву твою заберут, а тебя на ремни порежут за умыкание. Или обоим руду пустят. Я б так и сотворил.

— Мирослав другой.

— А потому не потерпит позора своему роду и воительнице. Все едино достанет тебя. Ну? Сейчас или поздно будет. Мы все равно выступаем.

Богутар долго молчал и согласился, скрепя сердцем:

— Будь по-твоему — возвращаемся. Людей дашь.

— Три десятка с Хольвааром. Воин он лихой, хитрый, с ним выстоишь. Ладно, — хлопнул по плечу, улыбнувшись мужчине. — Забавляйся со своей игрушкой пока. А с утра — в путь.

И вышел. Богутар постоял у проема оконного, подбородок потер в раздумьях и на колени перед Халеной встал:

— Вот так, любушка. Выхода иного зрю, нет у нас.

Халена в точку на шее резко ударила — рухнул, ртом воздух хватая беззвучно, глаза огромными стали. Еще один удар в висок получил и затих.

— Есть выход, — пнула его душевно. Но не до него сейчас. Услышала она достаточно, и тут не о личном речь — людей спасать надо.

Раздела Богутара, в его одежду переоделась, меч с лавки взяла, за плечо перевязь кинула и в окно глянула — крыша внизу покатая, только катиться далеко и площадка внизу — двор замкнутый — стены вокруг. Решила другой дорогой уйти. Чуть дверь приоткрыла, заглядывая в щелочку — двое мужей. Один у дверей сразу, другой у выхода из залы.

К стене прислонилась и в приоткрытую дверь руку выставила, меч приготовив, пальцем манить начала. Немного — стражник заглянул. Рубанула сверху — рухнул — голова покатилась, кровь во все стороны брызнула. Женщина затащила тело внутрь и второму любопытному, заглянувшему узнать, что случилось, мечом в живот въехала. Уставился во все глаза, захрипев. Халена сталь резко вынула и отступила — рухнул на товарища.

На выход осторожно ступила — лестница вниз. Половину прошла, выглянула за перила, услышав голоса — а там столик — за него воины рассаживаться начали, один кости из кружки выкинул. И воины лихие — морды рубцами украшены, а у некоторых и татуировками устрашающими. И все мужчины с мечами, хоть и играть в кости собрались. Таких с наскока не взять — поняла.

Вернулась осторожно, чтобы ступени не скрипнули, внимание лишнее не привлекли. Не по карману ей сейчас показательные выступления — ей к Мирославу срочно надо.

В зале в оконце выглянула — тот же пейзаж — покатая крыша веером от окна спальни до залы и внизу ровная площадка. Но из спальни не сбоку съедешь, прямо на стражников под окном, у входа стоящих на первый этаж, а ближе к стене, в темноту. Шанс есть уйти не замеченной.

В спальню перебежала. Богутар застонал — врезала носком сапога в висок — смолк.

Анжина меч в ножны за спиной вложила, в окно влезла.

Кирилл и Миролюб разделились — один слева у стены встал, другой справа, на прямой дороге от калитки. Еще стена и все — во дворе они. Сколько, интересно воинов в башне Халену охраняют? У крыльца трое пасутся, и за углом, как пить дать, с десяток.

Миролюб наверх глянул, странный звук услышав — мерещится или нет? Юркнул кто-то в окно, пролетел по крыше над крыльцом, как на санях с горки и шлепнулся у стены. Стражники услышали, загалдели и за этим придурком рисковым кинулись.

Кирилл кивнул — самое время и нам рвануть. Сейчас остальные высыпят на улицу, и пока гоняют кого-то — в терем пробираться легче, в башню над ним. Там Богутар с Халеной целовались, значит, там ее и держат.

С крыльца, правда, воины посыпались, как орехи с кедра: один, пять, десять. Мечи лязгнули вдалеке.

Мужчины перемахнули стену, подтянувшись за край руками. Кирилл ринулся в терем, а Миролюб притормозил — в проеме за углом, куда человече спутавший себя с птицей бег — неслабо завернулось. Махались там с рыком и криком ярости, гоняли кого-то. Парень на краю стены стоял, подпрыгивал, отражая удары и было в нем, что-то знакомое. Подпрыгнул и, перемахнув через головы нападавших, ринулся в сторону Миролюба. У того только зрачки расширились — волос короткий узрел, золотом в свете Мораны опаливший.