Котт в сапогах. Конкистадор. - Ковалев Сергей Алексеевич - Страница 53

— Почему не привязался? Я же просил! Вот сверзишься за борт...

— Конрад, мне кажется, сейчас нас должно беспокоить другое!

— Ой, да брось ты! Коллет не оставит от них даже щепок!

Коллет, тоже выбравшаяся на палубу, нехотя кивнула:

— Если не будет выбора. Мысль о том, чтобы убивать людей, пусть даже и пиратов, меня совсем не радует.

—Тогда просто спрячь нас!

— Не смогу,— развела руками ведьма.— Целый корабль скрыть мне сил не хватит.

—Я попытаюсь увести «Бочку»,— пообещал Архимед.— У них преимущество в скорости, но много времени должно уходить на смену курса.

Часа через полтора мы сблизились с пиратским галеоном настолько, что могли уже видеть лица суетящейся на палубе команды. А также торчащие из бортов жерла пушек. Судя по вытянувшимся лицам пиратов, вид корабля без мачт, идущего полным ходом против ветра, поразил их до глубины души. «Медная Бочка» прошла, едва не царапая бортом о борт пиратского судна, можно было даже увидеть тлеющие фитили в руках канониров, а команды атаковать все не было. Я уже начал надеяться, что пираты не решатся напасть на такое подозрительное судно, но капитан — сурового вида толстяк с огромной, крашенной хною в рыжий цвет бородою — справился с удивлением и взревел что-то на арабском. Убедившись, что матросы послушно забегали, подготавливая галеон к маневру, толстяк подбежал к борту и заорал на ломаном испанском:

— Эй! Сдавайся плен доблестному Бобур-оглы! Или мой матрос резать ваш на шаурма!

— Уже бегу! — насмешливо крикнул Архимед, согнув правую руку в локте и ударив по сгибу левой рукой.— Иди мачту погрызи, Бобер!

— Какой бобер, пачиму бобер? — опешил «доблестный Бобур-оглы».— Э-э-э, глюпый чиловек, сдавайся! Зачем умирать за товар?

—Ты сначала догони меня!

Тут и пират сообразил, что «Бочка» уже разошлась с его кораблем и спокойно удаляется прочь. Стрелять по нас из бортовых орудий или пытаться взять на абордаж было уже поздно. Правда, на корме у пирата тоже имелось три орудия, но то ли алжирские канониры были не ахти, то ли сегодня был не их день, только все три ядра зарылись в волны далеко от нашего корабля. Как подсказывал мой воинский опыт, на то, чтобы заново снарядить орудия, канонирам понадобится минимум двадцать минут, так что с этой стороны опасность нам больше не грозила. Пираты быстро сообразили, что добыча оказалась в мертвой зоне за спиной, и шустро забегали по вантам. Наблюдавший эту суету Николас мрачно обронил:

— На разворот у них уйдет примерно полчаса. Потом они нас легко догонят — с их-то парусным вооружением! Даже если им придется идти против ветра...

— Не так уж и легко,— возразил Архимед.— А когда догонят, я опять поверну, мне-то это сделать куда проще. Поиграем в пятнашки до вечера, а в ночи мы по-тихому от них и уйдем... а даже если и не уйдем — пусть гонятся за нами хоть до самой Испании!

Однако вскоре выяснилось, что он был излишне самонадеян. Изобретатель-то он был гениальный, а вот в морском деле смыслил мало, хотя и больше, чем любой из нас. Все преимущества перед пиратским галеоном, которые имелись у «Медной Бочки», морские разбойники сводили на нет благодаря своему опыту. Чтобы поддерживать большую скорость, нам приходилось постоянно подбрасывать поленья в топку. Сначала этим занимался сам Архимед, но вскоре он свалился от усталости и его сменил Николас, которого опасность чудесным образом излечила от морской болезни. Впрочем, он все равно продержался недолго — истощенное почти двухнедельным вынужденным постом тело быстро сдало. Его хотел сменить Андрэ, но помещение, в котором изобретатель поместил паровую машину, оказалось совершенно не рассчитано на гиганта, и застрявшего короля пришлось буквально выковыривать из узкого коридора. Что ж, к топке встала Коллет.

Сменяя друг друга, им как-то удалось продержаться до вечера, но тут проявил себя один из недостатков конструкции «Медной Бочки». Спустившись к котлу в очередной раз — на смену выползшей на палубу почти в бессознательном состоянии Коллет,— изобретатель вскоре вернулся и мрачно махнул рукой:

— Шабаш!

— Что значит — шабаш? — простонал Николас, с трудом воздвигая себя на ноги.— Я еще могу работать...

—Ты-то можешь, а котел — нет. Надо долить воды, но сначала дать котлу немного остыть, мы его так раскалили, что медь едва не плавится.

— Духи воды устали,— понимающе кивнула Коллет.

— Э-э-э... ну вроде того.

—Что ж, мне порядком надоела назойливость этих мерзавцев.— Девушка с трудом поднялась на ноги.— Видят боги, я не хотела прибегать к крайним мерам!

Между тем галеон подошел на расстояние пушечного выстрела. Бобур-оглы стоял на квартердеке в величественной позе, картинно сжимая в воздетой руке платок.

— Эй! Хотель потопиль вас? Жалкие трусы бе-жаль-бежаль, а от Бобур не убежаль! Но Бобур не только доблестный воин, он милосерден! Вы сдаваль мне чудный корабль — я прошаль вас! Я даваль вам лодка, еда и вода на неделя и вам плыль куда хотель. Иначе мой храбрый команда вас резаль!

«Храбрая команда» сдержанно заворчала — в большинстве своем пираты еле стояли на ногах от усталости, опираясь на абордажные сабли как на костыли. Гонка явно вымотала их гораздо сильнее, чем нас. Оно и понятно — им-то приходилось постоянно работать на парусах!

— Сам ты жалкий трус! — Коллет знакомым мне жестом уперла руки в бока.— С полусотней пушек на борту напал на мирный корабль. У нас даже личного оружия ни у кого нет!

— О-о-о! — Глаза пирата округлились. Коллет забыла, что, трудясь рядом с раскаленной топкой, сбросила с себя большую часть одежды, оставшись лишь в закатанных выше колен панталонах и куске ткани, обмотанном вокруг груди.— Женщин?! Бобур меняль условий! Он браль чудо-корабль и тощий девчонка! Хотя она и плоскодонка, Бобур таких лубиль!

— Оп-па... Мужик, ты зря это сказал! — сочувственно сообщил я пирату, закрыл глаза и заткнул лапами уши.

Оглушительный треск разорвал воздух, и даже сквозь закрытые веки белая вспышка обожгла глаза.

— Не-э-эт!

Выждав несколько мгновений и убедившись, что Коллет не собирается продолжать воспитательную работу, я рискнул взглянуть на пиратский корабль. Вопреки ожиданиям, галеон был практически цел. Исключение составляла грот-мачта, в которую, видимо, и ударила молния. Пираты — те, кто остался на ногах,— метались по палубе, торопясь потушить занявшиеся сразу в нескольких местах пожары. Неузнаваемо помолодевший Бобур-оглы стоял на коленях, сжимая в пригоршне пепел, оставшийся от роскошной бороды, — теперь подбородок и щеки его покрывали лишь клочки щетины и обильная копоть. В этой копоти виднелись извилистые дорожки — горькие слезы лились из глаз капитана.

— Нет! — повторил бедняга, ощупывая голые щеки.— Нет! Не может быть!

—Я думаю, нам следует удалиться,— деликатным шепотом произнес Архимед.— Мужские слезы не терпят свидетелей. К тому же котел уже достаточно остыл и можно заливать воду...

— Если Коллет не хочет продолжить экзекуцию...

— Зачем? Они теперь долго будут ремонтировать корабль. Да и не думаю, что они такие глупцы, чтобы повторить попытку.

—Хм... Я-то думал, ты разозлишься! В прошлый раз, когда тебя назвали... э-э-э... когда неодобрительно отозвались... э-э-э...

— Но он же сказал, что ему нравятся такие, как я! — вздернула нос ведьма.— Так что пусть живет!

— Иезус Мария! — Как-нибудь, когда обстановка будет поспокойнее, а настроение у Коллет добродушное, надо будет попросить ее составить список причин, по которым она может впасть в гнев. И выучить наизусть, не пытаясь понять логику.

Архимед выглянул на палубу и оповестил нас, что

«Медная Бочка» готова продолжать путь. Транквилл занял место на баке. Николас обмотал линь вокруг пояса, привязал другой конец к клюзу и обреченно побрел к борту — беднягу снова мутило. Мельничные колеса начали набирать обороты, и «Бочка» тронулась с места, оставив за кормой заходящее солнце и пиратский галеон с безутешным капитаном.

Я перевел дух — на этот раз все закончилось благополучно...