В ногах правды нет - Хичкок Джеффри - Страница 3

— Это моя самая любимая комната, — сказал Дик.

— Ясно, почему. — Перси воодушевился. — Потрясающий вид. А мои окна все закрыты деревьями.

— Деревья тоже по-своему хороши, но я люблю эти горы, этот лес. — Он поставил на стойку две большие кружки с дымящимся кофе и тарелку с фруктовым кексом, а сам сел напротив. Некоторое время оба молчали, наслаждаясь кофе и видом из окна.

— Отличный у вас кофе, и кекс неплохой. Сами пекли? Дик засмеялся:

— Нет, кекс я купил у миссис Адамс — или, как ее, миссис Ирвин. Я специалист только по походной кухне, там в меню фруктовый кекс не входит. У Мэг кексы здорово получались, надо отдать ей должное.

— Итак, вы с ней как-то вечером повздорили, а когда на следующее утро проснулись, ее и след простыл? — Перси боялся, что разговор уйдет от нужной эту темы.

— Нет-нет, все было по-другому. Я встал очень рано и ушел в буш. Оставался там два дня.

— Понятно, — сказал Перси. Все становилось на свои места. Ей до смерти надоело то, что он все время уходил на охоту и оставлял ее одну. У нее было довольно времени, чтобы собраться и отчалить. — Значит, когда вы вернулись домой, ее не было. Представляю ваше состояние!

— Самое паршивое, но в тоже время, это было чудесно. Я провел два славных денька в буше — не охотился, а просто, что называется, общался с природой. Тане, богиня лесов, успокоила мои нервишки. Я бродил до тех пор, пока не начинал валиться с ног, и мне было очень хорошо, как это бывает только в лесу в такие вот деньки. Я мечтал, как о рае, о горячей ванне и о доброй кружке холодного пива. Но настроился на головомойку.

— А головомойки не было.

— Представляете! Оставалось только закурить — да я не курю. А вы?

— Давно бросил. Я знаю, как это бывает. Сам терпеть не могу, когда прихожу домой после того, как рыбачил целый день, — она начинает суетиться, заставляет лезть под душ… Но все равно, наверное, это было потрясение.

— И да, и нет. Она всегда угрожала, что уйдет из дома, если я уходил в буш один. Но, конечно, это были пустые угрозы, во всяком случае, раньше.

— Можно понять, почему она волновалась. Это же одна из главных заповедей буша — не ходить в одиночку…

— Ох, ради Бога, старина, хоть вы-то меня не пилите! Я этот буш исходил вдоль и поперек, еще когда ребенком был.

— Но, может быть, она считала, что у вас уже возраст не тот?…

— А ну, смотри сюда, как ты думаешь, сколько мне лет? — 65?

— Нет. Всего лишь семьдесят два.

— Черт побери, это меняет дело! — Оба расхохотались.

— И я все еще очень сильный, — сказал Дик.

— Оно и видно. — Теперь Перси все было совершенно ясно. Старый придурок не сообразил, что пришло время утихомириться, никакой тайны в том нет, что жена его бросила. Пришла пора сменить тему.

— Хороший кофе, — сказал он.

— По-походному, — ответил Дик, снова доверху наливая обе кружки. Перси стал нюхать кофе — ему нравился его аромат, — как вдруг его ноздри уловили какой-то посторонний запах, далеко не такой приятный. Он поднял голову и повел носом. Канализация, наверное.

— Слушай, Дик, а ты уверен, что не ухлопал свою хозяйку? Дик тоже повел носом и сморщился. Он вскочил и снял со стены большой мясницкий нож, обошел стойку и, с трудом сдерживая ухмылку, сдернул ошарашенного Перси с табурета и повлек его к двери во двор, прежде чем тот сообразил, что к чему.

— Разнюхал мой секрет — значит, теперь ты тоже замешан. Поможешь мне избавиться от трупа. И прежде чем Перси, уже совершенно обескураженный, успел опомниться, сильная рука стремительно стащила его вниз по деревянной лестнице и втолкнула во двор, где, к своему ужасу, он увидел Мэг в ночной сорочке, свисающую с балки, которая выдавалась над стеной. Он сдавленно крикнул, и ноги его подкосились. Когда Перси пришел в себя, он обнаружил, что сидит, удобно привалившись к стене. Призвав на помощь все свое мужество, он поднял глаза на «труп» — и сразу же заметил, что, во-первых, у «трупа» отсутствует голова, и во-вторых, из-под подола ночной рубашки высовывается маленькое черное копыто. Он почувствовал себя полным идиотом. Что подумает о нем его новый приятель? Ясно, что все случившееся — грандиозный розыгрыш, и Дик наверняка ожидал, что он будет кататься со смеху, а не грохнется в обморок, как какой-то слюнтяй. Ну какой же убийца оставит свою жертву висеть всем на обозрение?! Перси с трудом поднялся на ноги. В этот момент Дик спустился во двор со стаканом виски в руке.

— Прости меня, — сказал он. — Вот, выпей, а то ты совсем бледный. Перси хлебнул, поперхнулся — виски было очень крепкое — и сделал еще глоток. А Дик, больше не в силах сдерживаться, захохотал так, что слезы покатились по его щекам.

— Ох, если бы ты только видел себя! Как жаль, что не миссис Ква-ква была на твоем месте! Она бы умерла от разрыва сердца!

— Я чуть не умер от разрыва сердца, — проворчал Перси.

— Что ты, старина, у тебя сердце хорошее. Но все равно, извини. Вечно я перегибаю палку в своих розыгрышах. Может, поэтому у меня так мало друзей. Это во мне ирландская кровь играет. И он объяснил, что вывесил олений бок на воздух, чтобы мясо «созрело», и накрыл его от мух Мэггиной сорочкой.

— А зачем было устраивать комедию с ножом?

— Какую комедию? Я хотел кусок оленины для тебя отрезать — ведь ты заслужил хоть что-то приятное, после всех моих россказней?

— Большое спасибо, — сказал Перси, который вмиг представил себе, что скажет Паули, увидев это, несомненно «созревшее», мясо. — Я не должен тебя обирать.

— О чем ты говоришь! — воскликнул Дик. Он подошел к массивной двери и отпер ее. — Гляди — вон там еще сколько! Через открытую дверь Перси увидел большую морозильную камеру. С перекладины под потолком свисали оленьи туши, у задней стены на полу была навалена еще целая куча. Он хотел было спросить, почему туши свалены в кучу — ведь полно оставалось свободных крючков, — и вдруг краем глаза увидел нечто такое, от чего весь содрогнулся, и, конечно, Дик это заметил.

— Ну что там еще? Перси был в шоке:

— Там нога… высовывается… с пятью пальцами… Дик заглянул в камеру.

— Так вышло, черт побери… Он тщательно запер дверь. Перси стоял и ждал, когда у него перестанут дрожать ноги.

— Я пойду. Кажется и так задержался здесь дольше, чем нужно.

— Нет-нет, я не хочу, чтобы ты ушел, плохо обо мне думая.

— Да не буду я плохо о тебе думать, — взмолился Перси. — Я уверен, что она тебя до этого довела. Просто мне что-то нехорошо. Но у хозяина уже возникла новая идея.

— Пойдем наверх, я дам тебе выпить… и мы решим, что нам дальше делать. Перси огляделся, ища путь для отступления. Похоже, что отступать было некуда:

— У меня вообще-то нет выбора, а?

— Вообще-то нет, — согласился Дик и подтолкнул упирающегося тщедушного Перси вверх по лестнице. Снова усевшись за стойкой, он разлил виски в два огромных стакана, не обращая внимания на возражение Перси, который повторял, что не привык пить виски.

— Ты в шоке, — сказал Дик, — так что, давай, опрокинь. Твое здоровье!

— Твое здоровье, — ответил Перси, подчиняясь. — Ух — какое крепкое!

— Сразу в себя придешь — давай еще по одной, — отозвался Дик, снова наполняя стаканы. — Эту лучше пей не так быстро, а я пока расскажу тебе, что случилось на самом деле.

— Ик! Пардон. — Две большие порции виски уже начинали оказывать свое действие. Перси ощутил внутри приятное тепло, а вместе с ним вернулось и чувство уверенности в себе. Может, его положение и не столь уж безнадежно, как ему показалось в тот момент, когда Дик потащил его обратно в дом. Он сделал изрядный глоток. Виски начинало ему нравиться. — Ну давай, старый солдат, выкладывай, да на этот раз не ври.

— Перси, мой старый бард, я тебе еще не разу не соврал. Ну, может быть упомянул какие-то маловероятные вещи, да еще выпустил несколько подробностей. Сейчас я заполню все пробелы. Перси сделал еще один глоток. Он уже был почти уверен в том, что ситуация у него под контролем.