В ногах правды нет - Хичкок Джеффри - Страница 4

— Валяй, капрал, — сказал он. Дик тоже сделал большой глоток из своего стакана.

— Я договорился с Леном Гарднером, что мы пойдем с ним на охоту, но в последний момент он позвонил и сказал, что у него не получается, — а трубку сняла Мэг. Я сказал, ну и ладно, пойду один, и тут все началось! Весь день она меня пилила: что, если то, да что, если се, и пятое-десятое. Довела меня до белого каления.

— Должен признать, что вполне ее понимаю.

— Слушай, Перси, мы уже договорились…

— Ладно, не буду, — согласился Перси, — я и тебя понимаю, но все равно, опасно ходить в буш одному.

— Черт побери, парень, да для меня буш не опаснее, чем для тебя прогуляться по улице.

— А вот со мной странные вещи случаются, когда я порой прогуливаюсь, — многозначительно сказал Перси. Дик решил пропустить намек мимо ушей.

— Как бы то ни-было, я весь вечер держался от нее подальше, приводил в порядок свою сбрую. Мэг рано ушла спать. Беда была в том, что она стала совсем старой и немощной и никак не могла понять, что я — то все еще силен, как бык. Когда мне рано вставать на охоту, я ложусь спать в соседней комнате, чтобы ее не тревожить.

— Очень чутко с твоей стороны. — Перси осушил стакан.

— Не такая уж я свинья. Я зашел поцеловать ее на ночь, и черт меня побери, если она не завела сызнова свою волынку. Что будет с ней, если… Я минут десять терпел ее завывания, а потом вышел из себя, схватил ее за плечи и встряхнул хорошенько. «Хватит, — заорал я, — замолчи. Ложись спать!» — Я бросил ее на подушки и вышел. Через два дня, когда я вернулся с охоты, она все еще была там. Перси был потрясен. Он подтолкнул свой стакан к Дику, и тот машинально наполнил его.

— Ты же мне сказал, что ее не было.

— Ее больше не было, но она все еще была там, если ты понял, о чем я говорю.

— Ты уверен, что она все еще была там — все еще, а не опять? Она лежала так, как я ее оставил. Конечно, нельзя сказать наверняка. Спящий всегда выглядит примерно одинаково. Думаю, не иначе, как я свихнул ей шею: у нее голова все время валилась набок.

— Доктор бы тебе сказал.

— Я не послал за доктором. Он всего-навсего подтвердил бы, что я убил ее.

— Ну тогда полиция… это же был нешчастный шлучай, — язык у Перси начал заплетаться.

— Я думал об этом, но что бы они стали делать? Заперли бы меня в кутузку. По судам затаскали бы. Обвинили бы в непреднамеренном убийстве, потом снова заперли бы. А у меня времени на все это нет.

— Верно, времени нет. Так что ты сделал?

— Ничего. Я подумал, ее больше нет, бедняжки, — может быть ей просто пришла пора умирать. И ничто не вернет ее назад. А я долго не протяну. Пару лет, от силы, а потом случится то, чего она всегда так боялась. Так почему ж не оставить все, как есть?

— Ты совершенно прав, и я ш тобой шоглашен. — Пары, затуманившие рассудок Перси, начинали рассеиваться. — Но законы, порядки — а у тебя труп в доме.

— Да, — ответил Дик, — и эта соседка, которая вечно лезет не в свое дело, поэтому я снес бедняжку Мэг в морозильник и спрятал за тушами, пока все не обдумаю хорошенько.

— Ну и как, обдумал?

— Нет еще. Пока все и так шло нормально. Хочешь еще выпить?

— Твое здоровье, — сказал Перси, чокаясь. — Что ты имеешь в виду пока?

— Ты считаешь, что ничего не переменилось?

— Ш чего что-то должно меняться? Только из-за того, что я увидел ногу? Какое мне дело, что у тебя там вышло ш твоей женой. Это только ваш кашается.

— Ты хочешь сказать, что не будешь звонить в полицию, как только доберешься домой? — Дик прищурился и пристально посмотрел на него.

— Не буду, если ты меня не попросишь.

— Какого дьявола я буду тебя просить им звонить?

— А зачем же ты показал мне эту распроклятую ногу?

— Да не собирался я тебе ее показывать. Понятия не имею, как так она высунулась. Я же наоборот пытался развеять твои подозрения. А раз ты чересчур любопытный, хотел, чтобы тебе было, над чем поразмыслить. Перси обдумал эти слова, осушил свой стакан и сказал:

— Интересно… Дик начал выходить из терпения:

— Что тебе «интересно»? — крикнул он. — Черт возьми, что же, по-твоему, я делал? На вот, еще выпей.

— Ага, — сказал Перси, — это прояшняет мои мышли. А то они… вшегда… путаютшя.

— Ну и хорошо. Давай, выкладывай свою ясную мысль.

— Моя мышль… Моя мышль такая, что это ты жвал на помощь. Дик взорвался.

— На помощь? Чтобы я первого встречного заморыша, вроде тебя, звал на помощь?

— Прошто не веритшя, — признал Перси.

— Полная чепуха.

— Чепуха, конечно, да вот какое дело… — Если Перси сейчас был хоть в чем-то уверен, так это в том, что ему нужно домой. — Дело такое, что, как ни крути, а я вше равно втянут. Я жнаю, как тебе тяжело, пушть даже ты и такой шильный, и мне тебя жаль. Я хотел бы тебе помочь… но не шобираюшь во вше это впутываться. — Он нетвердо поднялся на ноги, но здоровяк Дик перегнулся через стойку и усадил его обратно.

— Ты уже впутался, старый философ, выше крыши.

— Ага, впутался, а сейчаш выпутываюшь. — Он снова сделал попытку подняться.

— Нет уж, посиди, пока мы все не обсудим, — сказал Дик, положив Перси руку на плечо и заставляя его сесть.

— Не надо меня силком удерживать я же тебе друг, разве не так? Говорю тебе… мне тебя жаль… чертовски жаль… я жнаю, что ты этого не хотел. Ты же ее все еще любил, раз ты хотел поцеловать ее на ночь?…

— Да мы с ней не так уж плохо жили. Можно сказать, душа в душу.

— Значит, это был несчастный шлучай… тебе нужно было пойти в полицию… объяснить там вше… но ты не пошел… подумал, что получил наконец свободу. А потом ты не знал, что делать, тебе даже захотелось, чтобы эта твоя соседка, старая трещотка, пошла и сообщила в полицию… но она не пошла. — В голове у Перси полностью прояснилось. Вот если бы еще комната перестала раскачиваться вверх-вниз.

— Но она не пошла, — подсказал Дик.

— Поэтому, когда появился я, ты ухватилшя… за возможность вовлечь меня. Дик был поражен.

— И ты до всего этого сам додумался?

— Да. Шам, — гордо сказал Перси. Дик покачал головой — медленно, потому что виски начало действовать и на него.

— Должно быть, ты спятил. Я просто пытался отвлечь подозрения. Теперь еще ты навязался на мою голову.

— Ну, тогда я пошел, не беспокойся. Я тебе скажу, что я буду делать, я думаю, тебе нужна помощь, так вот, я тебе помогу…

— Ни в жизнь! — Дик наполнил стаканы и поднял тост. — За Маргарет.

— У которой на все был совет. Сейчас скажу, что я собираюсь делать. Я ничего не собираюсь делать, это годится, Дик?

— Это отлично, Перси, лучше быть не может. Перси с трудом поднялся на ноги, и снова Дик заставил его сесть.

— Тебе еще рано, старый солдат. Мне нужны гарантии.

— Да зачем ты меня вше время усаживаешь? Какие еще гарантии?

— Что ты ничего не скажешь своей жене-болтушке.

— Бог с тобой, старина! Ей только скажи — тут же на всю округу разнесет.

— Правильно, Перси. Поэтому мне и нужны гарантии. Перси сильно задумался на минуту.

— Ну вот те крест, и чтоб мне сдохнуть? Дик обдумал это, потом грустно покачал головой.

— Не пойдет.

— Как насчет честного шкаутшкого? — предложил Перси с надеждой.

— Прости, старый сержант… я сам был скаутом… Придется запереть тебя в морозильнике.

— Никак нельзя, капитан, я не надел швитер. У меня только шарф с собой.

— Единственное помещение в доме, которое не пропускает звуки, объяснил Дик.

— Я — ик — улавливаю ход твоих мыслей, старый тюремщик, но тут есть загвоздка. Паули станет меня искать. Я, кажется, придумал! Лучше запри в морозильник ее.

— Тогда она не разболтает, — сказал Дик с сомнением.

— Тогда и я не разболтаю, полковник… чтоб мне лопнуть, если не удержусь.

— Перси, да ты просто Эйнштейн, старина, ты гений! А как нам ее сюда заполучить?

— Очень прошто… Пожвони ей… Скажи, чтоб оделашь потеплей… и принесла с собой корзину… Шкажи, что ты дашь ей оленины… Потом запри ее.