Россия распятая - Волошин Максимилиан Александрович - Страница 8

8

А. А. Новинскому

Полночные вздулись воды,И ярость взметенных толпШатает имперский столпИ древние рушит своды.Ни выхода, ни огня…Времен исполнилась мера.Отчего же такая вераПереполняет меня?Для разума нет исхода.Но дух ему вопрекиИ в бездне чует росткиНеведомого всхода.Пусть бесы земных разрухКлубятся смерчем огромным —Ах, в самом косном и темномПленен мировой дух!Бичами страстей гонимы —Распятые серафимыЗаточены в плоть:Их жалит горящим жалом,Торопит гореть Господь.Я вижу в большом и в маломВодовороты комет…Из бездны — со дна паденьяБлагословляю цветеньеТвое — всестрастной свет!Родина

«Каждый побрел в свою сторону

И никто не спасет тебя».

Слова Исайи, открывшиеся в ночь на 1918 г.

И каждый прочь побрел, вздыхая,К твоим призывам глух и нем,И ты лежишь в крови, нагая,Изранена, изнемогая,И не защищена никем.Еще томит, не покидая,Сквозь жаркий бред и сон — твояМечта в страданьях изжитаяИ неосуществленная…Еще безумит хмель свободыТвои взметенные народыИ не окончена борьба —Но ты уж знаешь в просветленьи,Что правда Славии — в смиреньи,В непротивлении раба;Что искус дан тебе суровый:Благословить свои оковы,В темнице простираясь ниц,И правды восприять ХристовойОт грешников и от блудниц;Что, как молитвенные дымы,Темны и неисповедимыТвои последние пути,Что не допустят с них сойтиСторожевые Серафимы!

Память невольно искала аналогий судьбам России в истории падений и разрушений других империй и останавливалась, конечно, на Риме.

В половине VI века, одного из самых темных и печальных веков, которые переживало человечество, был один изумительный по смыслу и значению момент. Рим, уже не однажды разграбленный варварами, но еще сохранивший нетронутыми свои стены, здания и храмы, был на сорок дней совершенно оставлен своим народонаселением. Это было после вторичного взятия Рима готским королем Тотилой. Это было моментом перелома истории Рима. До этого он управлялся последними остатками сенаторских фамилий. Во время этого бегства они исчезают бесследно, и когда население Рима возвращается на свои пепелища, то власть естественно переходит в руки римского епископа — папы. Эти сорок дней безлюдья и запустенья отделяют императорский Рим от Рима папского, который постепенно вырастает из развалин и вновь подымается до мирового владычества, на этот раз духовного.

Избрание патриарха в октябрьские дни в Москве,[15] когда окончательно были смыты и унесены последние остатки царской власти, невольно приводило сознание к этой исторической аналогии и внушило идею стихотворения «Преосуществление».

Преосуществление

К. Ф. Богаевскому

«Postquam devastationem XL aut amplius dies

Roma fuit ita desolata, ut nemo ibi hominum, nisi bestiae

morareuntur».

Marcellni Commentarii[16]

В глухую ночь шестого века,Когда был мир и Рим простертПеред лицом германских орд,И Гот теснил и грабил Грека,И грудь земли и мрамор плитГудели топотом копыт,И лишь монах, писавший «АктыОстготских королей», следилС высот оснеженной Соракты,Как на равнине средь могилБродил огонь и клубы дыма,И конницы взметали прахНа желтых Тибрских берегах, —В те дни всё населенье РимаТотила приказал изгнать.И сорок дней был Рим безлюден.Лишь зверь бродил средь улиц. ЧуденБыл Вечный Град: ни огнь сглодать,Ни варвар стены разобратьЕго чертогов не успели.Он был велик, и пуст, и дик,Как первозданный материк.В молчаньи вещем цепенели,Столпившись, как безумный бред,Его камней нагроможденья —Все вековые отложеньяЗавоеваний и побед:Трофеи и обломки тронов,Священный Путь, где камень стертСтопами медных легионовИ торжествующих когорт,Водопроводы и аркады,Неимоверные громадыДворцов и ярусы колонн,Сжимая и тесня друг друга,Загромождали небосклонИ горизонт земного круга.И в этот безысходный час,Когда последний свет погасНа дне молчанья и забвенья,И древний Рим исчез во мгле,Свершалось преосуществленьеВсемирной власти на земле:Орлиная разжалась лапаИ выпал мир. И принял ПапаДержаву и престол воздвиг.И новый Рим процвел — великИ необъятен, как стихия.Так семя, дабы прорасти,Должно истлеть…Истлей, Россия,И царством духа расцвети!

В Русской революции прежде всего поражает ее нелепость.

Социальная революция, претендующая на всемирное значение, разражается прежде всего и с наибольшей силой в той стране, где нет никаких причин для ее возникновения: в стране, где нет ни капитализма, ни рабочего класса.

Потому что нельзя же считать капиталистической страну, занимающую одну шестую всей суши земного шара, торговый оборот которой мог бы свободно уместиться, даже в годы расцвета ее промышленности, в кармане любого американского мильярдера.