Безрассудная леди - Хингстон Сэнди - Страница 7

— Представлю ее? — рассеянно переспросил Лукас.

— В обществе, — уточнила Далси.

У Лукаса от неожиданности дрогнула рука, бренди выплеснулось из бокала на пушистый ковер.

— Что ты сказала?

Далси встретилась взглядом с такими же, как у нее, выразительными глазами сына и продолжила самым невозмутимым тоном:

— Мы с ней договорились, что это будет компенсацией за ту трагедию, которая произошла по твоей вине.

— По моей вине? Черт возьми, что ты имеешь в виду? Да я спас ей жизнь!

Далси погрозила ему пальцем.

— Она считает, что ее жизнь была вне всякой опасности, пока ты не появился в Мишакове.

— Предполагается, что тебе не следует знать, откуда она… — начал было Лукас, однако то, что предлагала Далси, заставило его на сей раз забыть об интересах государственной безопасности. — Ты не имеешь ни малейшего права предлагать подобные сделки!

— Раз уж ты испортил ей жизнь, — невозмутимо продолжала Далси, — то, видит Бог, было бы справедливо заново ее устроить, тем более что у нее есть для этого все данные.

— Невероятно! — воскликнул Лукас. — Девчонка неотесанная и крайне своенравная, спроси у миссис Смитерс. А что она натворила в ее шкафах! Ты хочешь представить ее светскому обществу, но из нее даже обычная служанка не получится. — Он вздрогнул, представив себе последствия.

— Не вижу ничего общего между служанкой и супругой великого князя, — заметила Далси и, отхлебнув чаю, добавила: — Кстати, представлять ее будешь ты, а не я.

Только тут Лукас понял, что она затевает, и инстинктивно попятился.

— Ну нет, мама, и не надейся. Думаешь, что, воспользовавшись этим предлогом, ты заставишь меня вновь вернуться в свет? Забудь об этом. У тебя, черт возьми, нет ни малейшего шанса.

Далси спокойно поставила чашку на стол.

— Татьяна плакала, когда говорила о Петре. Это было так трогательно! Она называла его своей единственной любовью. — Графиня промокнула глаза кончиком салфетки. — А сколько слез она пролила из-за кошки!

— Что еще за кошка?

— Та самая, которую ты не позволил ей взять с собой.

Лукас начал терять терпение.

— Весь этот вздор граничит с безумием! Боюсь, мама, шампанское и растертый жемчуг отразились на твоих умственных способностях!

Далси и бровью не повела.

— Нам, конечно, придется поторопиться — она скоро достигнет брачного возраста. К счастью, я в данный момент свободна и приму бедняжку под свое крылышко. Чтобы должным образом приодеть ее и обучить всему понемногу, нам потребуется, скажем, два года.

Лукас даже застонал, однако в плане, изложенном вдовствующей графиней, он уловил и проблеск надежды. Далсибелла, леди Стратмир, не сможет заниматься чем-то одним целых два года — ей это надоест.

— Тебе придется придумать для нее правдоподобную биографию. Возможно, нам не удастся до конца избавиться от ее акцента, так что пусть она будет, скажем, какой-нибудь кузиной с континента.

Хотя в семействе Стратмиров около полувека не было ни одного брака с иностранцами, Лукасу вес же удалось взять себя в руки. Это всего лишь очередное увлечение его матушки, нечто вроде новой карточной игры или нового покроя рукава. Пусть она делает с Татьяной что угодно, но заставить его поехать в Лондон ей не удастся.

— Позволь полюбопытствовать, мама, где ты намерена сотворить это чудо?

— Успокойся, не здесь: мне и в голову не пришло бы злоупотреблять твоим гостеприимством так долго, особенно когда ты так занят со своими розовыми кустами. Я думаю, нам подойдет коттедж в Котсуолде.

Лукас, не сдержавшись, расхохотался.

— Котсуолд? Да ты за неделю сойдешь там с ума от скуки!

— Такой роскоши я не могу себе позволить, — холодно заявила графиня. — У меня хорошо развито чувство долга.

Лукас поднял бокал.

— Ну что ж, мама, желаю тебе успехов.

— Надеюсь, мой милый, ты тоже выполнишь свою часть работы. Не забудь, кто втянул нас в эту историю. Я не хотела бы, чтобы ты стал первым из графов Сомерли, который уклонился от ответственности.

Лукас отвесил матери изящный поклон, напомнив ей в этот момент веселого молодого лондонского франта, каким он некогда был.

— Разумеется, я выполню свои обязательства перед этой леди — как только ты укротишь ее…

Леди Стратмир удовлетворенно кивнула:

— Спасибо, сынок, я знала, что ты все поймешь правильно.

Глава 4

Лукас с недоумением разглядывал светло-лиловый конверт, лежавший поверх разложенной веером корреспонденции. Еще один счет от мадам Деку? Он вскрыл конверт садовым ножом и едва не выругался вслух. Хотя английское правописание портных оставляло желать лучшего, итоговая цифра в конце страницы была выписана отчетливо и составляла триста шестьдесят фунтов. Он достал из ящика свою бухгалтерскую книгу, отыскал нужную страницу и добавил эту сумму к астрономической цифре, уже записанной там.

Черные брови Лукаса сошлись на переносице. Прошло почти полтора года с тех пор, как Далси с Татьяной уехали в Котсуолд. За все это время мать не написала ему ни слова, но за последние два месяца на него обрушился целый водопад счетов.

Продолжительное молчание Далси должно было убедить его в том, что из ее затеи ничего не вышло, но теперь он уже не был так в этом уверен. Вдовствующая графиня, конечно, особа расточительная, однако она не любила бросать деньги на ветер. Лукас вопросительно взглянул на Беллерофона, пятнистого дога, растянувшегося на коврике перед камином.

— Тебе не кажется…

Дог широко зевнул.

— Нет. Думаю ты прав, это невозможно. Оргией покупок мама просто утешает себя, потерпев поражение.

Дог навострил уши, и Лукас тут же услышал цоканье копыт на подъездной дорожке.

Это еще что за новости? Он с самого начала приложил немалые усилия, чтобы отвадить визитеров. На мгновение у него мелькнула мысль: а не сбежать ли, пока не поздно, по черной лестнице? Но он был так удивлен, что не мог двинуться с места.

Мгновение спустя в комнату вошел Смитерс с визитной карточкой на подносе.

— Мистер Донтли, милорд, — объявил он.

Лукас растерянно поморгал глазами, и дворецкий пояснил:

— Мистер Трентон Донтли, племянник и наследник старого лорда Донтли, у которого поместье на противоположном берегу Бентфордского ручья.

— Боже мой, как некстати. Старик, наверное, умер?

Смитерс откашлялся.

— Не думаю, милорд. Если только мода на траурную одежду не изменилась существенным образом.

Лукас усмехнулся:

— Ты меня восхищаешь, Смитерс. Ну что ж, проводи его сюда. Неплохо время от времени освежать свои познания в области последней моды.

Человек, появившийся в кабинете, с лихвой оправдал ожидания Лукаса: на нем оказались такие узкие бриджи, как будто они были нарисованы краской на теле; переливчато-синий сюртук, такой узкий, что надеть его, наверное, удалось лишь с помощью трех человек; галстук, завязанный замысловатым узлом, который исчезал в вырезе сине-зеленого шелкового жилета. Светлые волосы гостя были подстрижены какими-то чудовищными террасами, напомнившими Лукасу вавилонские висячие сады.

Когда молодой человек ослепительно улыбнулся, Лукас приподнял бровь.

— Мистер Донтли! Мы с вами встречались?

— Нет, милорд. Извините мою дерзость, но я, проезжая мимо, решил зайти лично. Благодарю за честь и принимаю ваше приглашение на семнадцатое.

— Семнадцатое? — Лукас не понимал, в чем дело. — А что такое «семнадцатое»?

Донтли заливисто рассмеялся.

— Я был уверен, что вы окажетесь весельчаком! Трейборн говорил — вы, конечно, знакомы с Джоном Трейборном, — что вы сердитый старый варвар, но я этому не поверил, имея удовольствие не раз наслаждаться компанией вашей матушки в Лондоне — в театре и в других местах. Последние сезоны много потеряли без леди Стратмир. Все мы с облегчением узнали, что сна снова хорошо себя чувствует.

Лукас слегка склонил голову: он все же выудил из этого потока пустой болтовни кое-какую полезную информацию. Итак, его мать использовала болезнь в качестве предлога, объясняющего ее продолжительное отсутствие в свете.