Собрание сочинений. Том 3 - Шаламов Варлам Тихонович - Страница 16

16

* * *

Мы дышим тяжело,Мы экономим фразы,Спустившись вниз, в теплоСгустившегося газа.Но здешний кислород,Расхваленный рекламой,Почти не лезет в рот,Хотя он тог же самый,Который много разКогда-то мы вдыхали,Еще не пяля глазНа сумрачные дали.Мы ищем на землеСоснового озона,Расцвеченных полейИ летнего сезона.Целебный кислородСобрав с лесной опушки,Сосем, прижавши ротК резиновой подушке.

* * *

Едва вмещает головаКруженье бредаИ эти горькие словаТверской беседы.Иероглиф могильных плитВ дыму метели.Мы сами тоже, как гранит,Оледенели.И лишь руки твоей теплоВнушит надежду,Что будет все, судьбе назло,Таким, как прежде.И мимо слов и мимо фразВдвоем проходим,И ты ведешь скупой рассказКаким-то кодом.И у окна придется мнеПред Новым годомНа лунном корчиться огнеЗа переводом.Круженье лет, круженье лицИ снега бисер,Клочки разорванных страницПоследних писем.И одинокий старый храмДля «Всех Скорбящих»,И тот, ненужный больше нам,Почтовый ящик.

* * *

Чтоб торопиться умирать,Достаточны причины,Но не хочу объектом статьСудебной медицины.Я все еще люблю рассветЧистейшей акварели,Люблю луны латунный светИ жаворонков трели…

* * *

Я с лета приберег цветыДля той могилы,Куда легли бы я и тыСовсем нагими.Но я — я все еще живу,И я не вправеЛечь в эту мертвую травуСебя заставить.Своими я похоронюТебя руками,Я ни слезы не уронюНа мерзлый камень.Я повторю твои слова,Твои проклятья,Пускай седеет голова,Ветшает платье.И колют мне глаза кусты,Где без дорогиШагали только я и тыПутями Бога.

* * *

Иду, дорогу пробиваяВо мгле, к мерцающей скале,Кусты ольховые ломаяИ пригибая их к земле.И жизнь надломится, как вехаПутей оставшихся в живых,Не знавших поводов для смехаСреди скитаний снеговых.

* * *[13]

Цветка иссушенное телоВторично встретилось с весной,Оно худело и желтело,Дрожа под коркой ледяной.Все краски смыты, точно хлоромБелели пестрые цветы.Остались тонкие узоры,Растенья четкие черты.И у крыльца чужого домаЦветок к сырой земле приник,И он опасен, как солома,Что может вспыхнуть каждый миг.

ПЕРЕД НЕБОМ

Здесь человек в привычной позеЗовет на помощь чудеса,И пальцем, съеденным морозом,Он тычет прямо в небеса.Тот палец — он давно отрезан.А боль осталась, как фантом,Как, если высказаться трезво,Химера возвращенья в дом…И, как на цезарской арене,К народу руки тянет он,Сведя в свой стон мольбы и пениИ жалобный оставив тон.Он сам — Христос, он сам — распятый.И язвы гнойные цинги —Как воспаленные стигматыПрикосновения тайги.

ПОЭТУ

В моем, еще недавнем прошлом,На солнце камни раскаля,Босые, пыльные подошвыПалила мне моя земля.И я стонал в клещах мороза,Что ногти с мясом вырвал мне,Рукой обламывал я слезы,И это было не во сне.Там я в сравнениях избитыхИскал избитых правоту,Там самый день был средством пыток,Что применяются в аду.Я мял в ладонях, полных страха,Седые потные виски,Моя соленая рубахаЛегко ломалась на куски.Я ел, как зверь, рыча над пищей.Казался чудом из чудесЛисток простой бумаги писчей,С небес слетевший в темный лес.Я пил, как зверь, лакая воду,Мочил отросшие усы.Я жил не месяцем, не годом,Я жить решался на часы.И каждый вечер, в удивленье,Что до сих пор еще живой,Я повторял стихотвореньяИ снова слышал голос твой.И я шептал их, как молитвы,Их почитал живой водой,И образком, хранящим в битве,И путеводною звездой.Они единственною связьюС иною жизнью были там,Где мир душил житейской грязьюИ смерть ходила по пятам.И средь магического ходаСравнений, образов и словВзыскующая нас природаКричала изо всех углов,Что, отродясь не быв жестокой,Успокоенью моемуОна еще назначит сроки,Когда всю правду я пойму.И я хвалил себя за память,Что пронесла через годаСквозь жгучий камень, вьюги заметьИ власть всевидящего льдаТвое спасительное слово,Простор душевной чистоты,Где строчка каждая — основа,Опора жизни и мечты.Вот потому-то средь притворстваИ растлевающего злаИ сердце все еще не черство,И кровь моя еще тепла.