Собрание сочинений. Том 3 - Шаламов Варлам Тихонович - Страница 64

64

ЗЕМЛЯ СО МНОЮ

Я на спину ложусь,И вместе с целым светомЯ посолонь кружусьВеселым этим летом.Кругом меня — леса,Земля же — за спиною.Кривые небесаНагнулись надо мною.Уже моя рука,Дрожа нетерпеливо,Вцепилась в облака,В щетину конской гривы.Я будто волочуВесь мир сейчас с собоюИ сызнова хочуЗажить его судьбою.

* * *

Мне полушубок давит плечи.И ветер- вечный мой двойникОткроет дверь, задует свечиИ запретит вести дневник.Я изорву, сомну страницу,Шагну на шаткое крыльцо,И как пощечины — зарницыМне небом брошены в лицо.Со мною шутит наше летоВ кромешной нашей темноте.Сейчас не время для рассветаЧасы, часы еще не те.

* * *

Поэты придут, но придут не оттуда,Откуда их ждут.Предместья всю жизнь дожидаются чуда,И чудо на блюде несут.Оно — голова Иоанна Предтечи,Безмолвная голова.Оно — немота человеческой речи,Залитые кровью слова.А может быть, той иудейской царевнеНе надо бы звать палачей?И в мире бы не было их задушевней,Задушенных этих речей.Но слово не сказано. Смертной истомойИскривлены губы, и мертвый пророкДля этих детей, для толпы незнакомойСберег свой последний упрек.Та клинопись накрепко врезана в кожу,И буквы — морщины лица.И с каждой минутой все четче и строжеЧерты на лице мертвеца.

ТОСТ ЗА РЕЧКУ АЯН-УРЯХ

Я поднял стакан за лесную дорогу,За падающих в пути,За тех, что брести по дороге не могут,Но их заставляют брести.За их синеватые жесткие губы,За одинаковость лиц,За рваные, инеем крытые шубы,За руки без рукавиц.За мерку воды — за консервную банку,Цингу, что навязла в зубах.За зубы будящих их всех спозаранкуРаскормленных, сытых собак.За солнце, что с неба глядит исподлобьяНа то, что творится вокруг.За снежные, белые эти надгробья,Работу понятливых вьюг.За пайку сырого, липучего хлеба.Проглоченную второпях,За бледное, слишком высокое небо,За речку Аян-Урях!

* * *[63]

Мне горы златые — плохая опора,Когда высота такова,Что страшно любого в пути разговора,И кружится голова.И что мне погода, приличья и мода,Когда высота такова,Что мне не хватает глотка кислорода,Чтоб ясно звучали слова.И колют мне грудь, угрожая простудой,Весенние сквозняки.И я вечерами, как будто на чудо,Гляжу на чужие стихи…

* * *

Мигрени. ГоловокруженьяИ лба и шеи напряженья.И недоверчивого ртаГоризонтальная черта.Из-за плеча на лист бумажныйТак неестественно отважноЛожатся тени прошлых лет,И им конца и счета нет…

* * *

Сказала мне соседка:— Сходить бы вам к врачам,Вы плачете нередко,Кричите по ночам.И маленькие детиБоятся ваших слов.Ужель на целом светеНе станет докторов?Но мне не отмолчатьсяОт ночи. В эту ночьВрачи и домочадцыНе могут мне помочь.Я все слова припомнил,Какими называлТебя в каменоломнеСреди дремавших скал.Но сердце ведь не камень,Его не уберечь.К чему ж ломать стихамиРазмеренную речь?Все это ведь — не прятки,А наша боль и быль,Дырявые палатки,Мороженая пыль.От взрывов аммонитаЛожится жаркий дымНа каменные плитыТяжелым и густым…Сегодня, чести ради,Я волю дал слезам.Их шорох по тетрадиУслышал ночью сам.Что сердцу было мило,Потеряно в тщете.Проклятые чернилаРасплылись на листе.Мутны и непрозрачныНа свет мои стихи.И рифмы — неудачны,И жалобы — горьки.Полны слова простыеЗначением двойным.И зря сушу листы яДыханием моим.