Шпион федерального значения - Ильин Андрей - Страница 18

Но это тогда — не теперь. Теперь местную власть заботило только одно — побыстрее привести все в божеский вид, убрать с глаз долой жертвы, смыть с асфальта кровь и пустить городской транспорт, чтобы успокоить взволнованное население. Так что на следственные действия и последующую расчистку завалов было отведено всего лишь полсуток. Но даже этих полусуток не было, потому что по периметру площади топтались изнывающие от ожидания дворники с метлами и совками, которых согнали сюда из всех ближайших жэков. И некоторые — уже мели!

Генерал, его люди и мобилизованные местные фээсбешники, разбив площадь на сектора и работая в прямом смысле слова не разгибаясь, лишней минуты передохнуть себе не позволяя, нашли то, что искали, сами нашли, не надеясь на милиционеров, — нашли обломки номера. Нашли и сложили.

Так и есть! Номер был чеченский!..

Все это очень сильно напоминало ту, несостоявшуюся диверсию в Москве. Тоже машина, тоже с чеченскими номерами, оставленная, как и в первом случае, в людном месте с выставленным на определенное время таймером. На то время, когда вокруг окажется побольше народа!

Вторая за неполные две недели акция — это уже серьезно. Более чем серьезно! Если кто-то с маниакальным упорством гонит в Россию нашпигованные взрывчаткой машины, то вряд ли он откажется от своих намерений и в дальнейшем. При всей кажущейся авантюристичности предложенных сценариев терактов машины все-таки достигали места назначения, а одна успела взорваться. Слава богу, не в толпе людей!

Но это совсем не значит, что в следующий раз будет обязательно машина, а не что-нибудь еще. Вопрос — что?

Знать бы, с кем имеешь дело!..

Генерал лучше, чем кто-нибудь другой, понимал, что противостоять атакам дилетантов бывает много сложнее, чем выводить на чистую воду профессионалов. Профессионалы играют по общеизвестным, изложенным в учебниках правилам, и их шаги можно предугадывать. Любитель действует как бог на душу положит, сообразуясь только со своими желаниями и больной фантазией. Попробуй угадай, что он удумает завтра.

А угадать — надо!

Случившийся теракт — это тебе не предотвращенный теракт — тут обязательно начнут искать козлов отпущения, чтобы отыметь их на правительственных коврах в хвост и в гриву. Потому что если в стране гремят взрывы, то кто-то за это должен ответить — или террористы, или те, кто с ними борется! Вот тут и вспомнят о нем и его хлопцах, которые мышей не словили, хотя на кошачьи должности поставлены.

А как их словить, если в противотеррористической обороне страны зияют такие дыры, через которые не то что машину, железнодорожный состав с тротилом можно протащить и к любой станции подогнать! Не может же он, в форму гаишников переодевшись, все дороги собой перекрыть. И продажных инспекторов не может расстреливать перед строем, на взятке поймав, чтобы другим неповадно было чеченские машины без проверки пропускать. Ну нет у него такого права! Очень жаль, что нет!..

Остается ловить преступника не по пути следования, а на месте, пока он еще из своей норы не вылез!

Генерал Самойлов вернулся в Москву, и первое, что сделал, — объявил своим подчиненным, что они переходят на казарменное положение, и затребовал досье на Абдуллу Магомаева.

Судя по всему, в ближайшее время им придется заняться вплотную… Остальное может подождать!..

Глава 17

Защита прошла удачно. Руслан Салихович был доволен: его протеже показал себя с самой лучшей стороны — доклад отчитал достойно, на вопросы отвечал бойко, без запинки. И, кстати, не забыл упомянуть о вкладе в работу своего присутствующего в зале учителя. На которого все посмотрели.

Потом, как водится, был банкет, где свежеиспеченный кандидат тоже не ударил в грязь лицом, провозглашая витиеватые восточные тосты под роскошный, двадцатилетней выдержки коньяк. Первый был — за любимого учителя, покровителя наук и аспирантов.

Набрались все изрядно, но ведь не без повода!

Разошлись за полночь.

Его вызвался отвезти домой виновник торжества.

— Давай немного прокатимся, — предложил Руслан Салихович.

Спать ему не хотелось, сегодня он был победителем, хотя и не сам «взял вес». Но ведь победа ученика — это в том числе и победа его «тренера». И это еще неизвестно, чьего золота в той медали больше!..

Он любил ночную Москву. Ночь смывала дневную толкотню машин и людей, убирала серые краски, скрадывала лишние детали. Город становился романтичным, камерным и по-домашнему уютным. Становился — своим.

Машина легко катила по полупустому Садовому кольцу. Здесь ему чуть не каждый дом был знаком и был связан с прошлым. Здесь он частенько гулял вначале с одноклассниками, потом под ручку с девушками, потом с детской коляской… В этом жили два его друга детства, в следующем еще один. Кажется, его звали Коля. Да, точно — Николай. Он потом погиб в армии…

По этому проулку третьим от угла стоит домик с двенадцатикомнатной коммуналкой, где он снимал угол, когда начал жить отдельно от родителей. И куда он привел свою первую подругу. В этой булочной покупал хлеб — здесь и сейчас булочная. В той высотке он праздновал какой-то Новый год в случайной, которую уже почти не помнил, компании. Там дальше роддом, где родился его первенец. Тут с него сняли часы и даже слегка побили. И такое было…

Потому что чего только не было! Жизнь штука длинная, с кем только не сведет, с кем не разведет! С кем-то зря, что свела, с кем-то жаль, что развела…

Машина проехала еще три светофора и свернула в проулок. Туда, где был его новый дом. Этот район был ему знаком меньше, и даже не потому, что он жил здесь недавно, просто возраст уже не тот, чтобы по-настоящему «осваивать» новые территории. Теперь его маршруты упростились: дом — работа — дом, ну, может быть, еще пара-тройка наиболее близких друзей.

Еще поворот.

Остановка.

— Все, спасибо, я здесь сам дойду, здесь два шага.

Еще минут пять они прощались возле машины, обнимаясь и признаваясь друг другу во взаимной любви и преданности.

— Вы такой замечательный учитель!.. — убеждал его кандидат.

— Ты лучший мой ученик!.. — расплачивался той же монетой учитель.

Сошлись на том, что хороши оба.

Потом ученик уехал, а он пошел домой — по переулку и во дворы направо. Ему было очень хорошо — его сердце согревала любовь, ну и коньяк, конечно, тоже…

Навстречу ему шла веселая компания. Очень симпатичных, на первый взгляд, и очень молодых людей и девушек. Но симпатичным молодым людям, как видно, чем-то не понравился несимпатичный им одинокий прохожий с лицом кавказской национальности.

Они не уступили ему дорогу, они столкнули его с тротуара на проезжую часть. Смели — как сор из-под ног, даже не заметив, хотя им было лет по семнадцать, а ему за пятьдесят.

В другое время он, возможно, стерпел бы, но не сегодня! Сегодня он был победителем.

— Вы дурно воспитаны! — крикнул он.

И добавил что-то по-чеченски. Возможно, что-то обидное.

Парни остановились.

— Чего? — удивились они. — Будет тут еще каждая «чурка», спустившаяся с дерева…

Руслан Салихович вздрогнул, как от пощечины. И, не сдержавшись, схватил за грудки ближайшего к нему обидчика. Но силы были явно неравные. Руслан Салихович был в летах, а парень в самом расцвете сил… Он ударил прицепившегося к нему «черного» в лицо. Не задумываясь ударил и очень сильно ударил, без скидок на разницу в возрасте.

Руслан Салихович упал, стукнувшись головой об асфальт.

И его тут же пнули. Тяжелым, остроносым ботинком в живот. Потому что такой у них был рефлекс — добивать упавшую жертву. И еще потому, что жертва имела не такой, как у них, нос и шевелюру.

Молодые люди пинали его долго и с упоением, вымещая какие-то свои обиды.

Они остановились только тогда, когда мимо проехала милицейская машина. Парни разбежались, а милиционеры выбрались из машины и подошли к телу, склонившись над ним.

— «Чурка» какой-то, — заметил один из милиционеров, осветив фонариком лицо потерпевшего. — Точно — «чурка»! «Чех»!