Дон Жуан - Гнедич Татьяна Григорьевна - Страница 27

27

151Да, мой Жуан не понимал ни словаПо-гречески, но это не беда.Он голоса прелестного такогоНе слыхивал нигде и никогда;Мелодия божественно простогоЗвучанья, величава и горда,Таилась в этих звуках непонятных,И сладостных, и мягких, и приятных.152Ему казалось, он проснулся вдругОт музыки таинственного звука,Не зная сам — не греза ль этот звукИ не рассеется ль она от стукаКакого-нибудь сторожа, а стукПротивнейшая вещь и даже мукаДля тех, кто утром спит, а по ночамЛюбуется на звезды и на дам.153Итак, Жуан внезапно пробудилсяОт сна, который бреду был сродни;В нем аппетит могучий появился.Приятный запах Зоиной стряпниНад ним туманным облаком кружился,И этот запах, как в былые дни,В нем возбудил желанье пообедать.Точней — бифштекса сочного отведать.154Говядины на этих островах,Где нет быков, понятно, не водилось;Одних овец и коз во всех домахЗажаривать на праздник приходилось.Случалось это редко: на скалахЛишь несколько домишек там ютилось.Но остров, о котором речь идет,Имел сады, и пастбища, и скот.155Я вспомнил, о говядине мечтая,Про Минотавра странный древний миф:Все наши моралисты ПасифаюСурово осуждают, заклеймивЗа то, что лик коровий приняла иНосила, но заметим, рассудив,Она лишь поощряла скотоводство,Чтоб на войне дать Криту превосходство.156Мы знаем: англичане искониЛюбители говядины и пива,Но пиво всякой жидкости сродни,И суть не в пиве, говоря правдиво,Но и войны любители они,А это стоит дорого; не диво,Что бритт и Крит обожествляют скот,Пригодный для убоя круглый год.157Но к делу! Ослабевший мой герой,На локоть опершись, глядел усталоНа пышный стол: ведь пищею сыройОн подкреплялся в море и немалоБлагодарил всевышнего поройЗа крысу, за ремень; на что попалоОн с жадностью набросился б теперь,Как поп, акула или хищный зверь.158Он ел, ему подкладывала сноваОна, как мать, любуясь на него,Для пациента милого такогоОна не пожалела б ничегоНо Зоя рассудить могла толково(Хотя из книг не ведала того),Что голодавшим надо осторожноИ есть и пить — не то ведь лопнуть можно.159И потому решительно весьмаЗа дело эта девушка взялась:Конечно, госпожа ее самаЗаботливо о юноше пеклась,Но хватит есть. Нельзя сходить с ума,Своим желаньям слепо подчинясь:Ведь даже лошадь, если б столько съела,На следующий день бы околела!160Затем, поскольку был он, так сказать,Почти что гол, — штанов его остаткиСожгли, Жуана стали одеватьВ турецком вкусе. Но, ввиду нехваткиЧалмы с кинжалом, можно посчитатьОн был одет как грек. Про недостаткиНе будем говорить, но подчеркнем:Шальвары были чудные на нем!161Затем Гайдэ к Жуану обратилась;Ни слова мои герои не понимал,Но слушал так, что дева оживилась,Поскольку он ее не прерывалИ с протеже своим разговорилась,В восторге от немых его похвал,Пока, остановившись на мгновенье,Не поняла, что он в недоуменье.162И вот тогда пришлось прибегнуть ейК улыбкам, жестам, говорящим взорам,И мой Жуан — оно всего вернейОтветствовал таким же разговоромКрасноречивым. Он души своейНе утаил, и скоро, очень скороВ его глазах ей как бы просветлелМир дивных слов — залог прекрасных дел.163Он изъяснялся пальцами, глазами,Слова за нею робко повторял,Ее язык и — вы поймете самиЕе прелестный облик изучал.Так, тот, кто наблюдал за небесамиПо книге, часто книгу оставлял,Чтоб видеть звезды. Взор ее блестящийБыл азбукой Жуана настоящей.164Приятно изучать чужой языкИз женских уст, когда нам горя мало,Когда и ментор юн и ученик(Со мной такое в юности бывало!).Улыбкой дарит нежный женский ликУспехи и ошибки поначалу,А там — сближенья уст, пожатья рук,И вот язык любви усвоен вдруг!165Вот потому — то я случайно знаюИспанские, турецкие слова,По-итальянски меньше понимаю,А по-английски лишь едва-едваУмею изъясняться: изучаюЯ сей язык по Блеру, раза дваВ неделю проповедников читая,Но их речей не помню никогда я.