Дон Жуан - Гнедич Татьяна Григорьевна - Страница 28

28

166О наших леди мне ли говорить?Ведь я изгнанник общества и света:И я, как все, был счастлив, может быть;И я, как все, изведал боль за это.Всему удел извечный — проходить,И злость моя, живая злость поэтаНа ложь друзей, врагов, мужей и жен,Прошла сама, растаяла как сон!167Но возвратимся к нашему Жуану.Он повторял слова чужие, ноКак солнце все обогревает страны,Так чувство зажигает всех одно(Включая и монашек). Я не стануСкрывать: он был влюблен — не мудрено!В свою благотворительницу нежную,И страсть его была не безнадежною.168Когда герой мой сладко почивал,К нему в пещеру утром, очень рано,Взглянуть, как сей птенец беспечно спал,Она являлась словно бы нежданно;Так бережно, что он и не слыхал,Разглаживала кудри Дон-Жуана,Касалась губ его, и лба, и щек,Как майской розы южный ветерок.169Так с каждым утром выглядел свежейМой Дон-Жуан, заметно поправляясь:Здоровье украшает всех людей,Любви отличной почвою являясь;Безделье же для пламени страстейЛюбовных лучше пороха, ручаюсь!Притом Церера с Вакхом, так сказать,Венере помогают побеждать…170Пока Венера сердце заполняетПоскольку сердце нужно для любви,Церера вермишелью подкрепляетЛюбовный жар и в плоти и в крови,А Вакх тотчас же кубки наливает.Покушать любят все, но назови,Кто — Пан, Нептун иль сам Зевес нас балуетИ яйцами и устрицами жалует.171Итак, Жуан, проснувшись, находилКупанье, завтрак и к тому ж сияньеПрекраснейших очей — живых светил,Способных вызвать сердца трепетаньеВ любом. Но я об этом уж твердил,А повторенье — хуже наказанья.Ну, словом, искупавшись, он спешилК своей Гайдэ и с нею кофе пил.172Так был он юн и так она невинна,Что он ее купаньем не смущал;Ей мнилось — он мечта или картина.Ее ночные грезы посещалУж года два, как будто беспричинно,Заветный милый образ, идеал,Сулящий счастье, — а при полном счастьеДвоих персон желательно участье.173Она влюбленно восхищалась им,С восторгом целым миром любовалась,От нежных встреч всем существом своимВосторженно и смутно волновалась;Готовая навек остаться с ним,При мысли о разлуке ужасалась.Он был ее сокровищем; онаБыла впервые в жизни влюблена.174Красавица Жуана посещалаВесь месяц ежедневно и притомБыла так осторожна поначалу,Что догадаться не могли о нем.Но вот ее папаша снял с причалаСвои суда, спеша не за руномИ не за Ио, а за кораблями,Груженными товаром и рабами.175Тут наступил ее свободы час:Ведь матери Гайдэ давно не зналаИ, проводив отца, могла сейчасРасполагать собою как желала.Так женщины замужние у насЗапретом не стесняются нимало(О христианских странах говоря,Где под замком не держат женщин зря).176Теперь ее дневные посещеньяИ разговоры стали подлинней;Он мог уже составить предложенье:«Пойдемте погулять!» Немало днейОн пролежал в пещере без движенья,Как сломленный цветок, но рядом с нейОн оживал и, вместе с ней гуляя,Закаты созерцал, луну встречая.177А остров был безлюден и уныл:Вверху — скалистый, а внизу — песчаный.Его конвой утесов сторожил,И лишь местами пристанью желаннойОн моряка усталого манил.Прибои ревел упорный, непрестанный;Лишь в летний длинный день, истомой пьян,Как озеро был ясен океан.178И, окаймляя брег лишь легкой пенойШампанского, клубилась рябь волны.Когда вином, души росой священной,Бокалы ослепительно полны,Что лучше этой влаги драгоценной?Пускай твердят про трезвость болтуны,Пью за вино, за женщин, за веселье,А проповедь послушаем с похмелья.179Разумный человек обычно пьет,Что в нашей жизни лучше опьяненья?Всечасно упивается народЛюбовью, славой, золотом и ленью.Без опьяненья жизни сладкий плодКазался б просто кислым, без сомненья.Так пей же всласть на жизненном пиру,Чтоб голова болела поутру.180Затем, проснувшись, прикажи лакеюПодать холодной содовой воды.Сам Ксеркс, великий царь, сию затеюОдобрил бы; ни южные плоды,Ни ключ в пустыне не сравнится с неюРазгула, скуки, праздности следыСмывает разом, как поток могучий,Глоток воды прохладной и шипучей.