Дон Жуан - Гнедич Татьяна Григорьевна - Страница 54

54

103Баба сказал: «Напрасно я учуТебя добру — с тобою сладу нетуПослушай! Я с тобою не шучу!»«Да я самой невесте МагометаПоцеловать туфли не захочу!»(Пойми, читатель, силу этикета:Король и мещанин, мудрец и плутЕго законы знают и блюдут!)104Он, как Атлант, был тверд и несгибаем,Не слушая потока гневных слов;В его груди бурлила, закипая,Кастильских предков пламенная кровь,И, гордо честь отцов оберегая,Он жизнью был пожертвовать готов.«Ну, — молвил негр, — с тобою просто мука!Не хочешь ногу — поцелуй хоть руку!»105На этот благородный компромиссЖуан уже не мог не согласиться.Любые дипломаты бы сдались,Признав, что дольше спорить не годится.Итак, мой несговорчивый ПарисРешил совету негра подчиниться,Тем более что признавал он самОбычай ручки целовать у дам!106Он подошел к руке ее атласнойИ неохотно губы приложилК душистой коже, тонкой и прекрасной.Он был сердит, рассеян и унылИ потому тревоги сладострастнойОт этого ничуть не ощутил,Хотя такой руки прикосновеньеВсе прошлые стирает увлеченья.107Красавица взглянула на негоИ удалиться евнуху велелаНебрежным жестом в сторону его.Баба Жуану, как бы между делом,Успел шепнуть: «Не бойся ничего!»И вышел бодро, весело и смело,Как будто он во славу высших силБлагое дело честно совершил!108Едва Баба исчез — преобразилосьЕе доселе гордое чело:Оно тревогой страсти озарилосьИ трепетным румянцем расцвело.Так в небе — только солнце закатилосьЗаря сияет пышно и светло.В ней спорили в немом соревнованьеПолутомленье, полуприказанье.109В ней было все, чем страшен слабый пол,Все дьявольские чары сатаны,С какими он однажды подошелСмутить покой Адамовой жены.Никто бы в ней изъяна не нашел:В ней был и солнца блеск, и свет луны,Ей только кротости недоставалоОна и полюбив повелевала.110Властительно в ней выражалась власть:Она как будто сковывала цепью;Как иго вы испытывали страсть,Взирая на ее великолепье.Конечно, плоть всегда готова пастьВо прах, но, как орел над вольной степью,Душа у нас свободна и гордаИ не приемлет плена никогда.111В ее улыбке нежной и надменной,В самом ее привете был приказ,И своеволье ножки совершеннойСтупало не случайно и не разПо шеям и сердцам толпы плененной.За поясом ее, смущая глаз,Блистал кинжал, что подобает сануИзбранницы великого султана.112«Внемли и повинуйся!» — вот закон,Который бессловесные творенья,Покорно окружающие трон,Усвоили от самого рожденья:Ее капризам не было препон,И не было узды ее «хотенью».А будь она крещеной — спору нет,Она б и больше натворила бед!113Когда чего-нибудь хотелось ей,Желаемое сразу приносили,За исполненье всех ее затейЛюбые суммы золотом платили.Но даже деспотичностью своейОна была мила; ее любилиИ женщины и всё прощали ейВсе, кроме красоты, сказать точней.114Жуан — ее последняя причудаЗамечен ею из окна; тотчасИскать его по городу повсюду,Купить его немедля — был приказ.Баба его нашел (скрывать не будуОн потакал красавице не раз)И, действуя по тщательному плану,Переодел рабынею Жуана.115Но как она, султанова жена,Решилась на такое приключенье?Почем я знаю! Не моя вина,Что не имеют жены уваженьяК мужьям венчанным; всем одна цена!Обманывают всех без исключеньяСупругов — и монархов и князьков:Уж такова традиция веков.116Но ближе к теме! Видя по всему,Что дело приближается к развязке,Она в лицо герою моемуВзглянула без особенной опаскиОн был «приобретен», а посемуОна его спросила — не без ласки,Но несколько надменно, может быть:«Умеешь ли ты, юноша, любить?»117В другое время моего ЖуанаТакой вопрос легко б воспламенил,Но в нем была свежа живая рана:Свою Гайдэ еще он не забыл,И сей вопрос любимицы султанаВ нем только боль утраты разбудил;И он залился горькими слезами,Что очень глупо, согласитесь сами.118