Требуется обручальное кольцо - Картленд Барбара - Страница 5

Рози не поверила своим ушам.

– Ты хочешь сказать, что мать не оставила тебе денег? – изумленно воскликнула она. – А как же твой дед – он же жив, я знаю.

А знала она это потому, что со скуки читала колонки светской хроники в газетах и статьи в дамских журналах. О ее отце, являвшемся лордом-наместником Хартфордшира, писали довольно часто.

– Наверное, он жив, – ответила Айна. – Видимо, вам не известно, что он отказался от мамы за то, что она, как и вы, сбежала из дома с любимым.

– Твоя мать сбежала? – переспросила Рози. Айна улыбнулась и стала еще больше похожа на свою тетку в молодости.

– Маме, в отличие от вас, не довелось встретить такого интересного и красивого мужчину, – проговорила она. – Она убежала с викарием Церкви-в-парке. Вы помните нашу церковь?

– Конечно, помню, – ответила Рози.

– Папа не был так красив, как господин Вогэн, однако никто не назвал бы его непривлекательным. Я нередко поддразнивала его, утверждая, что дамы нашего прихода спешат в церковь в надежде, что он обратит на них внимание.

– Итак, Эверил вышла замуж за приходского священника!

– Мама рассказывала, что дедушка пришел в жуткую ярость, когда она призналась ему в своей любви. Он набросился на нее и заявил, что никогда не пустит ее на порог, если она выйдет замуж за папу. – С тревогой посмотрев на Рози, Айна продолжила: – Он добавил, что с него достаточно того, что одна его дочь выбрала гибельный для себя брак.

– Как это похоже на моего отца! – с сарказмом заметила Рози.

– Дедушка был очень жесток с мамой. Он запретил ей видеться с папой и нажаловался епископу, в результате чего папу перевели в крохотную деревушку в дальней части Глостершира.

– И твоя мать последовала за ним?

– Все произошло как в романе, – ответила Айна. – Они обвенчались по дороге к той деревушке, куда папу назначили викарием. Они ожидали, что дедушка бросится в погоню и вернет маму домой.

– Но он этого не сделал, – прошептала Рози, догадывавшаяся, что произошло дальше.

– Мама рассказывала, что спустя некоторое время они получили от дедушки письмо, в котором он лишал маму права называться его дочерью. Он написал, что запретил когда-либо упоминать ее имя в его доме и что она не получит ни пенса из его денег!

Рози закрыла глаза.

Слишком хорошо она помнила, какие эмоции подняло в ее душе точно такое же письмо! Как же она извинялась перед Вивианом, который, вероятно, предполагал, что ей все же выделят немного денег, хотя бы на одежду.

– Поэтому мама и папа жили в бедности, – рассказывала девушка, – но это мало их трогало, потому что они были счастливы.

– Действительно счастливы? – спросила Рози.

– Вряд ли на свете найдется еще одна такая счастливая пара, – ответила Айна. – Когда я немного подросла, мама нередко сожалела, что не может дать мне то, что положено девочке из благородной семьи: лошадей, экипажи, красивые платья, балы, приемы…

– И, естественно, общество того же социального уровня, – еле слышно произнесла Рози.

Айна задорно рассмеялась.

– Сомневаюсь, что отсутствие всего этого так уж беспокоило маму. У нас был красивый и уютный домик. Насколько я помню, вопрос о хлебе насущном никогда не вставал в нашей семье… до настоящего времени. – Айна бросила на Рози испуганный взгляд и тихо добавила: – Вот поэтому я и приехала к вам.

– Ты в самом деле считаешь, что я смогу помочь тебе?

– Но мне больше не к кому обратиться, – развела руками девушка. – Мы жили на папино жалованье, и теперь… после его смерти… мне нужно зарабатывать, чтобы как-то прокормиться.

Рози не сомневалась, что девушка страшится будущего, хотя и пытается этого не показывать.

– Полагаю, моя дорогая, тебе стоит повидать своего деда. Возможно, он простит тебя за грехи отцов и распахнет перед тобой двери своего дома.

– Это очень маловероятно, – возразила Айна. – Папа из обычной вежливости сообщил ему в письме о смерти мамы.

– И что же?

– В ответ он прислал папино письмо, разорванное на мелкие клочки.

Рози ахнула.

– Какая низость!

– Папа очень страдал. Будь мама жива, онабы плакала горькими слезами.

– Итак, ты приехала ко мне, потому что тебе больше не к кому обратиться, – констатировала Рози после непродолжительного молчания.

– Совершенно не к кому! – подтвердила Айна. – Но мне всегда хотелось познакомиться с вами. Я считала вас чрезвычайно отважной, если вы, как и мама, решились сбежать из дома и стали такой знаменитой.

– Откуда тебе это известно? – недовольно осведомилась Рози. – Не поверю, что твои родители хоть раз упоминали обо мне.

– Это может показаться странным, – зардевшись, проговорила Айна, – но папа был шокирован тем, что вы играете на сцене. А мама много рассказывала о вас, только когда мы оставались с ней одни. – Вздохнув, она добавила: – Она рассказывала о вашей красоте, о том, как все восхищались вами и как дедушка предсказывал вам удачный брак с уважаемым человеком вроде него. – Рози молчала, и Айна, прижав руки к груди, воскликнула: – Для меня ваша жизнь окутана ореолом романтики! После того как мама рассказала мне вашу историю, я стала читать о вас статьи в газетах и журналах.

– Так это твоя мать рассказала тебе обо мне? – спросила Рози.

– Думаю, она отважилась на побег с папой потому, что знала, как вы счастливы и какого успеха добились.

Рози грустно вздохнула и решила перевести разговор на другую тему:

– И чем же я могу тебе помочь, как ты считаешь?

– Возможно, вы сочтете меня излишне самонадеянной, – после некоторого колебания пролепетала Айна, – но я подумала… что вам, такой знаменитой… не составит труда найти мне какую-нибудь работу в театре… не на сцене, нет… а за кулисами. – Предположив, что тетка не поняла ее, она с жаром добавила: – Я слишком молода для должности гувернантки, и Господь не наделил меня талантом, с помощью которого я могла бы зарабатывать деньги.

В комнате воцарилось молчание.

Рози размышляла о том, что будет несложно пристроить такую красавицу в «Гейэти». Однако она хорошо помнила, какие муки испытывала, когда впервые в возрасте Айны вышла на сцену по настоянию Вивиана. А покинув сцену, она осталась одна и потеряла всякий интерес к жизни. Друзья – а некоторые из них были очень дороги ей – навещали ее все реже и реже.

И все чаще наступали моменты, когда она горько сожалела о своем решении отказаться от налаженного быта, от уютного просторного дома, от заботы любящих родителей, от положения дочери графа ради красивого актера.

«Но можно ли, – спрашивала она себя, – рассказать этому очаровательному ребенку, так похожему на меня в юности, о бесконечной борьбе, из которой состояла вся моя жизнь?»

Борьбе за то, чтобы получить роль в новой пьесе, в новом спектакле, борьбе за то, чтобы сделать еще один шаг вверх.

Как рассказать этой невинной девочке из отдаленного прихода о том, что эта жизнь полна искушений, преодолеть которые почти невозможно?

Она же сопротивлялась искушениям, пока считала себя женой Вивиана, и лишь потому, что любила его. Но и тогда это было непросто. Над ней постоянно довлел страх, что ее отказ вынудит распаленного страстью поклонника пойти на крайние меры и он испортит ей отношения с администрацией театра, которая прилагала все усилия к тому, чтобы исполнить любое желание постоянных посетителей и членов попечительского совета.

Когда Вивиан бросил ее и она узнала, что их брак недействителен, первой ее мыслью было покончить счеты с жизнью. Так уж получилось, что Вивиан уехал навсегда в тот период, когда в театре сняли один спектакль и собирались ставить новый, поэтому впереди у нее была целая неделя репетиций. Проплакав два дня, она спустилась к Темзе и долго смотрела на темные воды реки, представляя себе, как они сомкнутся у нее над головой и тем самым избавят ее от тоски по человеку, которому она оказалась не нужна.

И вновь гордость одержала в ней верх – та самая гордость, которая проявилась в первых Ормондах еще во время битвы при Азенкуре; которая подвигла их на борьбу за место при дворе, благодаря которой ее предки одну за другой получали награды из королевских рук.