На воре шапка горит - Преображенский Александр - Страница 35

Теперь Мите надо было подтянуться, да и не только подтянуться, но выжать еще самого себя по пояс или сделать подъем переворотом, как учил их в школе физрук Валерий Иваныч по прозвищу Чкалов. Да только Митя никогда не блистал спортивными достижениями. Сознавая это, он весной начал качаться гирями, да к лету уже как — то бросил. Вот был бы на его месте Бэн… Но Бэн находился в другом месте, и Митя дорого бы сейчас дал, чтобы узнать, что он там делает и вообще, что вокруг него происходит.

Он собрал все свои силы и, кряхтя и напрягаясь до боли в мышцах, подтянулся так, что зацепился за ржавую перекладину подбородком, резко выкинул левую руку и уцепился за вертикальную составляющую лестницы, еще раз со стоном подтянулся и, отчаянно болтая ногами, перевалил — таки перекладину грудью и тут же чуть не нырнул носом вниз, темечком в плоскость столешницы парты. Еле удержался, лежа на железке животом и снова опасно балансируя. Но главное позади, поднял полтела — сделал полдела. Через несколько секунд Митя уже стоял на нижней перекладине правым коленом, а еще через полминуты скрылся под крышей на чердаке, старательно прикрыв за собой дверцу.

Грохот тут стоял особенный, такой, как если бы Митя попал внутрь деки диковинного акустического инструмента. Музыка волнами прорывалась сквозь пол — потолок и резонировала, ударяясь о стальные листы покатой крыши. При этом пол — потолок под ногами ритмично подпрыгивал, в такт всему этому плясало и Митино нутро, казалось, что вот — вот, попав в резонанс, оторвется с привязи сердце.

Здесь было не так уж темно, щелястые торцовые стенки пропускали достаточно света, чтобы не только ориентироваться, но и видеть кое — какие детали. Как и на всех чердаках, пахло пылью и голубями. Сейчас их тут не было, очевидно, по причине все того же "концерта", который птицам не нравился. Но следы былого присутствия этих пернатых видны были повсюду, Митя просто шел по ним. Он не мог не видеть этого, потому что сосредоточенно рассматривал у себя под ногами пол — потолок, выискивая хоть какую — то щель или отверстие, через которое можно было проникнуть на дискотеку взглядом. Увы, ничего похожего не находилось. Только пыль да перья вперемешку с голубиным гуано.

Так он дошел почти до противоположной торцовой стенки чердака над входом в клуб, как вдруг увидел то, на что даже не надеялся. Это был настоящий люк, перед которым Митя сразу же пал на колени, не позаботившись о чистоте своих штанов. Он хотел подцепить его пальцами, но ничего у него не получилось, тогда он хлопнул себя ладонями по карманам в надежде нащупать там свой ножичек. "Ах черт, как некстати!" — он подарил его сегодня Алене при прощании. И тут он вспомнил, что во время поисков "смотровой щели" ему попадался на глаза длинный кривой кровельный гвоздь, который сейчас можно использовать как рычаг.

Он вернулся туда, где, по его разумению, этот гвоздь видел, и отыскал железку довольно быстро. Орудуя ею, как вор фомкой, Митя подцепил люк и приподнял крышку сантиметра на два. Люк не был заперт. В образовавшуюся щель хлынули музыкальные волны, а Митя, наступив на гвоздь ногой, уже подцепил крышку пальцами и откинул ее. Под ним открылось небольшое, почти пустое, замкнутое помещение неясного предназначения. Из мебели в нем стояли рядышком только небольшой стол да стул, а больше вообще ничего не было. Повиснув на краю люка на руках, Митя спрыгнул вниз. О — о! Это было как раз то, что ему нужно! О таком он и не смел мечтать. Почти сразу Митя понял, где оказался. Два маленьких квадратных окошка, ведущие в зал и больше похожие на бойницы, подсказали ему, что спустился он в будку киномеханика. Митя прильнул к одному из окошечек.

Внизу, озаряемая вспышками светомузыки, бесновалась единая многорукая и многоголовая масса, в которой, казалось, ничего нельзя разобрать, никого не узнать. И все же Бэна Митя узнал сразу. Да и трудно было ошибиться, Бэн вертелся, колыхался, двигался, переезжал, прыгал, извивался, кувыркался, скользил возле самого диск — жокея, на самом видном и наиболее освещенном месте, а вокруг него образовался уже неподвижный круг восхищенных зрителей, потому что брейк Бэн умел делать так, как редко кто умеет, а точнее — как никто. Потому что можно уметь или не уметь, но каждый умеющий танцует брейк или любой другой танец только по — своему.

Не доверяя зрению, Митя извлек из кармана подарок Петровича. Он навел бинокль на кого — то из зрителей Бэна, все равно поймать лицо человека среди активных танцоров не представлялось возможным. Навел резкость. Перед ним крупно и близко оказалась чрезвычайно увлеченная зрелищем незнакомая физиономия паренька, наверное" Митиного сверстника, с большими "заячьими" передними зубами, виднеющимися в приоткрытом от восхищения рту. Митя "поехал" дальше по кругу, все время регулируя резкость. Незнакомая девушка, опять парень, еще девчонка, еще одна, здоровый бугай — бинокль сначала уперся в надпись на майке, и, лишь приподняв объектив, Митя увидел ухмыляющуюся физиономию. Вообще Бэн молодец — вон сколько собрал, но где знакомые рожи?

Митя на секунду оторвался от бинокля, протер глаза, и буйная музыка вдруг закончилась.

— Нашли подру — уг, — завыл ди — джей, — взяли их покре — эпче, только свои — их, чужих не надо, это опасно для здоровья, но этих не отдавайте, ме — едлен — но кружитесь и любите друг друга, а мы с молодым человеком, так прекрасно владеющим искусством брейк — данса, отдохнем пару минуток.

Тягучая и слащавая мелодия, неизвестная Мите, как почти все, что он здесь слышал, заставила танцующих объединиться в пары, как бы подчиняясь желанию ди — джея. Теперь Митя разглядел Тошу безо всякого бинокля, потому что к ней подошел Бэн, и они образовали одну из медлительных пар. Митя решил тоже воспользоваться моментом, поискать знакомые лица среди танцующих, которые теперь уже не дергались, а только покачивались и скользили, и светомузыка на время прекратила бешеное моргание.

Усиленный линзами оптического прибора Митин взгляд спокойно гулял по всему залу.

— Опа, — Митя вздрогнул и произнес это вслух, стараясь справиться с неожиданно сжавшимся в тугой комок сердцем.

Он увидел рыжую голову, которую не мог спутать ни с чьей головой даже с затылка. Алена. Она была не одна. Хоть и стало Мите противно на душе в этот момент, но он все же высмотрел и партнера — Серега Лысый. Вот это новости. И рядом с ними Люда с Игорем — пара, случайно попавшая в объектив из — за дрожания Митиных рук.

— Тьфу ты, черт, — Митя стал опять отыскивать рыжую голову, но бинокль распрыгался в руках, словно зажил собственной жизнью.

Новые звуки заставили его опомниться и замереть.

Шаги. Митя услышал шаги. Гулкие, по металлу. И голоса. И звон ключей. "Вот черт, ведь сюда есть еще один вход — для нормальных людей", — Митя обернулся на единственную дверь в каморке киномеханика. Одним прыжком он взлетел на стол, метнул бинокль в открытый люк, сам подпрыгнул и подтянулся, почти как спортсмен. У него даже хватило времени прикрыть люк без стука, с предосторожностями. И сразу же неизвестные вошли внутрь комнатки, в которой он только что был.

Митя услышал их разговор.

— Сейчас я тебе его покажу.

— Нет, ты мне всех покажи. И этого придурка вашего тоже.

— Да его здесь нет.

— А — а, ну хорошо. Тогда потом. Показывай этого.

— Ди — джея видишь?

— Кого?

— Ну того дурака за аппаратурой, который все время орет.

— Никто сейчас не орет.

— Ну, который орал.

— А — а, ну этого я и раньше видал. Если это он, то на фига…

— Да не он это. Он позади него. Вишь вон того, в кепке и наушниках, на стуле сидит, их инженер по звуку.

— Этот, в очках? — Да.

— Это он?

— Нет, тоже не он.

— Тьфу, блин, че ты мозги мне паришь тут?!

— Во — о—н он. — Где?

— Вон, в углу за портьерой пиво сосет.

— Ну и конь.

— Это он. Он у них вроде папы — охранника.

— Да — а. Ну и конь. Поменьше, блин, не могли найти? Зачем ему эта хрень?