Евгений Онегин (илл. Тимошенко) - Пушкин Александр Сергеевич - Страница 33

33

XVII

«Увидеть барский дом нельзя ли?» —Спросила Таня. ПоскорейК Анисье дети побежалиУ ней ключи взять от сеней;Анисья тотчас к ней явилась,И дверь пред ними отворилась,И Таня входит в дом пустой,Где жил недавно наш герой.Она глядит: забытый в залеКий на бильярде отдыхал,На смятом канапе лежалМанежный хлыстик. Таня дале;Старушка ей: «А вот камин;Здесь барин сиживал один.

XVIII

Здесь с ним обедывал зимоюПокойный Ленский, наш сосед.Сюда пожалуйте, за мною.Вот это барский кабинет;Здесь почивал он, кофей кушал,Приказчика доклады слушалИ книжку поутру читал…И старый барин здесь живал;Со мной, бывало, в воскресенье,Здесь под окном, надев очки,Играть изволил в дурачки.Дай Бог душе его спасенье,А косточкам его покойВ могиле, в мать-земле сырой!»

XIX

Татьяна взором умиленнымВокруг себя на всё глядит,И всё ей кажется бесценным,Всё душу томную живитПолумучительной отрадой:И стол с померкшею лампадой,И груда книг, и под окномКровать, покрытая ковром,И вид в окно сквозь сумрак лунный,И этот бледный полусвет,И лорда Байрона портрет,И столбик с куклою чугуннойПод шляпой с пасмурным челом,С руками, сжатыми крестом.

XX

Татьяна долго в келье моднойКак очарована стоит.Но поздно. Ветер встал холодный.Темно в долине. Роща спитНад отуманенной рекою;Луна сокрылась за горою,И пилигримке молодойПора, давно пора домой.И Таня, скрыв свое волненье,Не без того, чтоб не вздохнуть,Пускается в обратный путь.Но прежде просит позволеньяПустынный замок навещать,Чтоб книжки здесь одной читать.

XXI

Татьяна с ключницей простиласьЗа воротами. Через деньУж утром рано вновь явиласьОна в оставленную сень,И в молчаливом кабинете,Забыв на время всё на свете,Осталась наконец одна,И долго плакала она.Потом за книги принялася.Сперва ей было не до них,Но показался выбор ихЕй странен. Чтенью предаласяТатьяна жадною душой;И ей открылся мир иной.

XXII

Хотя мы знаем, что ЕвгенийИздавна чтенье разлюбил,Однако ж несколько творенийОн из опалы исключил:Певца Гяура и ЖуанаДа с ним еще два-три романа,В которых отразился векИ современный человекИзображен довольно верноС его безнравственной душой,Себялюбивой и сухой,Мечтанью преданной безмерно,С его озлобленным умом,Кипящим в действии пустом.

XXIII

Хранили многие страницыОтметку резкую ногтей;Глаза внимательной девицыУстремлены на них живей.Татьяна видит с трепетаньем,Какою мыслью, замечаньемБывал Онегин поражен,В чем молча соглашался он.На их полях она встречаетЧерты его карандаша.Везде Онегина душаСебя невольно выражаетТо кратким словом, то крестом,То вопросительным крючком.

XXIV

И начинает понемногуМоя Татьяна пониматьТеперь яснее — слава Богу —Того, по ком она вздыхатьОсуждена судьбою властной:Чудак печальный и опасный,Созданье ада иль небес,Сей ангел, сей надменный бес,Что ж он? Ужели подражанье,Ничтожный призрак, иль ещеМосквич в Гарольдовом плаще,Чужих причуд истолкованье,Слов модных полный лексикон?..Уж не пародия ли он?

XXV

Ужель загадку разрешила?Ужели слово найдено?Часы бегут: она забыла,Что дома ждут ее давно,Где собралися два соседаИ где об ней идет беседа.«Как быть? Татьяна не дитя, —Старушка молвила кряхтя. —Ведь Оленька ее моложе.Пристроить девушку, ей-ей,Пора; а что мне делать с ней?Всем наотрез одно и то же:Нейду. И все грустит онаДа бродит по лесам одна».