Честь твоего врага - Катлас Эдуард - Страница 77

Фантом выстрелил. Стрела прошла между несколькими почти сомкнувшимися между собой ветками, пролетела на крохотный просвет на листьях высокого кустарника, засыпанного красными осенними ягодами. Почти задела ствол толстого, заросшего мхом дуба и вошла в спину последнего беглеца.

Чтобы почуять неладное, начальникам охраны бухты понадобилось несколько долгих и томительных для отряда дней. За эти дни ни одна охотничья партия не вернулась с добычей в лагерь. То здесь, то там начали пропадать небольшие патрули, более того – многие, кто отправился на их поиски, также не вернулись.

Утром, как только морской туман призрачными рукавами растаял между кривых прибрежных сосен, Фантом уже прятался в своем наблюдательном пункте и почти с удовольствием следил, как зашевелился лагерь.

Первым и самым банальным действием врага было усиление патрулей. Полуразрушенный поселок в Бухте Туманов не был защищен со стороны суши, поэтому патрули разместились прямо за последними бараками. Их расставили неплохо – в течение дня каждый патруль мог, хоть и издали, все время видеть два соседних. Сейчас в каждом патруле было по дюжине воинов, и Фантом видел, что на этот раз от их былой расслабленности, присущей караульным, долго несущим службу в захолустье, не осталось и следа.

Одно дело, когда раз за разом заступаешь на пост только для того, чтобы с первой же минуты ждать, когда закончится твоя смена, мечтая только о теплом костре, еде и возможности поспать где-нибудь в укромном уголке, где твой командир не сразу тебя обнаружит. Совсем другое – знать, что где-то невдалеке, возможно, затаился враг. Знать, что если ты отвернешься, задремлешь или слишком заговоришься с товарищами, то беззвучная стрела из ниоткуда может оказаться в твоей груди.

Опытные воины, те, кто бывал во многих походах и успел постоять в сотнях караулов, обычно так и подогревают свое внимание. Пугают сами себя, все время, как мальчишки в детстве, пытаясь представить, что где-то в глубине леса спрятался враг. Что этот враг только и ждет, когда твое внимание ослабнет, чтобы нанести удар исподтишка. Что любая тень может в мгновение превратиться в убийцу с кинжалом, а сквозь листву на тебя уже смотрят как на место, куда сейчас полетит тяжелая стрела.

Такие игры изматывают, и далеко не каждый способен все время держать себя в состоянии стресса, однако среди выживших значительно больше тех, кто способен.

Сейчас караульным не надо было играть на своих нервах, будить свою фантазию. Реальность пугала сама по себе. За несколько дней где-то в лесу бесследно пропало больше полусотни их товарищей. И ни один отряд, посланный на поиски исчезнувших соратников или незримого врага, не нашел ничего.

Лагерь взбудоражился. Несколько расслабившиеся в глубоком тылу хуты теперь были испуганы, затравлены неизвестностью, тайной, которая покрывала исчезновение сослуживцев. Но остались по-прежнему слишком многочисленны, чтобы надеяться одолеть этих вооруженных солдат, полагаясь лишь на их испуг.

Пусть даже их меньше тысячи. У Фантома было время посчитать охранявших бухту более внимательно. У него и у его друзей имелась возможность подсократить начальное количество.

Но все же больше шести сотен хутов! А ведь за спиной отряда не было армии, способной выдворить захватчиков вон из королевства. Были только они. И тем не менее наступало время следующей части их плана.

– Я все же вытянул бы сотню-другую из лагеря,– задумчиво проговорил Даниэль, присев у корней тяжелой старой ели, под развесистыми лапами которой сейчас прятался отряд.– Пусть побегают по лесам, поищут шайку разбойников, которая расправляется с их дозорами и охотниками.

– Нельзя,– качнул головой Виктор.– Ты пойми, нам нельзя показываться им на глаза. Нам нельзя нападать ни на один их отряд, который сейчас шарит по лесу, если мы не можем быть полностью уверены, что все останутся лежать здесь. Если хоть один уйдет, хоть один из них доберется до лагеря, то мы проиграли. В последний раз мы едва не упустили нескольких. Нам нельзя показываться им на глаза, даже если это позволило бы оттянуть еще часть их сил прочь от бухты. Сейчас мы – никто. Нас не существует, не существует врага, с которым можно драться. Сейчас они борются только с самими собой и с собственными страхами. Как только они увидят живого врага, живого человека, каким бы сильным и несокрушимым он им ни показался, то для них это станет обычным боем. В котором можно умереть, да. Но этот страх им знаком. Я хочу, чтобы они боролись с неизвестным. К тому же это должно помочь моей магии.

– Когда начнем? – не продолжая больше спор, спросил Даниэль.

– Ближе к вечеру. Мне нужны тени, много теней. Тени в последнее время стали нашим самым лучшим союзником.

Когда в отсвете костров между дозорными, палатками и бараками поднялись сумеречные воины, в стане врагов начался хаос. К сожалению, он длился недолго и не принес того эффекта, на который рассчитывал Виктор.

Хуты заметались, в разные стороны было выпущено несколько стрел, но этим дело и кончилось. Через несколько минут дозорные, усмиренные окриками командиров, замерли на своих местах, стараясь не смотреть на страшные тени. Некоторые из них втягивали голову в плечи и отворачивались, когда созданные Виком иллюзии подбирались к ним слишком близко.

– Они знают,– шепнул Гном почти обиженно.

– Да.– Виктор махнул рукой, показывая, что пора отходить, и одновременно снимая бесполезный морок.– Они знают. Видимо, северный отряд посылал гонцов обратно в бухту. Они предупреждены, по крайней мере– их командиры. А магия иллюзий непрочна и плохо действует на тех, кто не боится. Я могу усилить страх перед мглой у тех, у кого он уже есть, но не могу создать его у тех, у кого его нет.

– Ничего,– ответил Гном, тихо отступая в глубь леса вместе с остальными,– придумаешь что-нибудь еще.

– Моих сил не хватит, чтобы справиться с таким количеством воинов. Если бы у меня было немного больше времени…– Виктор глубоко задумался.

– Когда продолжим? – спросил Рем, обходя очередные кусты и на всякий случай указывая магу на спрятавшуюся под листвой ветку. В своих раздумьях Виктор мог ее и не заметить, а лишний шум им сейчас был ни к чему – они были еще слишком близко от врага.

Маг кивнул – то ли своим мыслям, то ли подтверждая, что видит, куда не надо ступать.

– Через час,– ответил он Рему.– Раз у меня все равно нет времени, то не стоит тянуть. Камень колдуньи, мне будет жаль потерять его. Но придется им пожертвовать. Я еще слишком плохо разобрался в его магии, чтобы сохранить камень после первого использования. Почти наверняка его можно будет потом выбросить. Но у нас нет другого шанса и нет больше ни дня, чтобы рисковать. Погода поменяется в любой момент. Раз нам ничего больше не остается, то будем идти напролом.

– Я пойду по правому флангу,– негромко произнес Мугра, копаясь в котомке.

– А я по левому,– подхватил Брентон, занимавшийся в этот момент тем же самым.

Пузырьки с подозрительно выглядевшим содержимым они нашли и достали одновременно. Мугра скорчил комичную рожу, изображая напившегося вдрызг моряка из портовой таверны, и шутливо чокнулся своим пузырьком с пузырьком Гнома. Хотя зелья выглядели почти одинаковыми, в тот момент, когда пузырьки оказались рядом, различия все же стали заметны. Зелье ловкости в руках Мугры переливалось почти неуловимыми оттенками желтого, а зелье силы у Гнома проблескивало зеленым.

– Только помни,– сурово повторил Брентон,– используй в самый последний момент. Только если не останется другого шанса. Держи под рукой, но не выпивай содержимое, пока совсем не припрет. Несколько минут – и ты выйдешь из игры, тебя можно будет брать тепленьким.

– Это пятый раз, Гном.– Настроение Мугры не могли испортить даже мысли о предстоящем бое. Казалось, что наоборот: эти мысли его согревали и добавляли ему энтузиазма.