Радужная Нить - Уэно Асия - Страница 107

Большая поляна забита людьми настолько, что, расставив локти, не развернуться. Все галдят, потрясая копьями или посохами, от соседа слева разит потом, от соседа справа — солёной рыбой. Факелы и костры повсюду, а чадят так, что и пот, и рыба по сравнению с этим смрадом — сущие благовония.

Дикари…

— Три поколения миновало с тех пор, как эти чужеземцы ступили на нашу землю, и её не узнать! Они отобрали всё! Притворились изгнанниками, а сами…

— Мы, северные племена, ещё не сдаёмся!

— Зато южные утратили честь и отреклись от имён предков! Племена Кедра, Можжевельника, Сосны — где они теперь? Наши женщины думают лишь о том, как бы понести от этих желтолицых, а их грязные отпрыски называют себя кланом Древа! Но кому они приносят жертвы, какому такому Древу? Это всё равно, что взывать в пустоту!

— И Обсидиана с Кремнем и Глиной больше нет, есть Камень и Земля. Я последний из Глины, кто остался верен…

— Чему верен, собственной глупости? Говорят, они храбрые воины, и их селения не знают голода…

— Они растоптали заветы наших отцов! Где это видано, чтобы столько людей ютилось в одной деревне? Где это видано, чтобы охотник взамен замечательных шкур и свежего мяса получал какие-то дырявые квадратики, из которых и наконечника стрелы не отольёшь!

— Они называют это деньгами. Их можно обменять на что угодно!

Оживление, кто-то передает по кругу пластинку красного металла.

— На ней недобрые знаки, горе нам! Вот, чем они околдовали южан! Обманывают, всучивают всякую дребедень, а добычу забирают себе!

— Их предводитель живёт в хоромах столь высоких, что окрестные деревья кажутся травинками!

— И что ты врешь, чего врешь-то?! Не выше вон той сосны, а она — малютка по сравнению с нашими южными!

— И я видел, и я видел!!

— Уймите недомерка!

— А что, племени Очага теперь каждая недожаренная свинья рот затыкать будет? Я сестру выдавал замуж в их селение, они его городом кличут. Так она теперь живёт — не нарадуется, младшим девчонкам отрезы заморской ткани прислала, из бабочкиных крыльев сделанные!

— Да не из крыльев, а коконов расплетённых! Моя жена всё просит: привези да привези гусениц! Сама ткать надумала. Может, и привезу, дело-то полезное! Вот за невестой для меньшого брата поеду — и привезу!

— За медяшки продался, сын вождя? То-то я погляжу, в племя Кабана вы частить перестали, никак знакомством брезгуете? Уже и девицы наши нехороши, и шкуры не нужны…

— Да я за такие вот пластинки что захочу, куплю! Понадобится — так и шкуры ваши! А нет, так что другое. Вон, крохотуля какая, места не пролежит. А девушки у них — умелицы да мастерицы, и лицом пригожи! Всё бы некоторым языком трепать!

— Да сам ты обманщик! Я лично видел, как эти безумцы поля водой заливают!

Я понимаю, что споры будут продолжаться всю ночь, и тихо растворяюсь в темноте, отступая в кусты. Итог уже ясен: скоро и другие племена переметнутся на нашу сторону.

Правитель будет доволен.

Капли дождя, взмывающие вверх под тихий напев флейты. Так хорошо…

Белые птицы роняют перья, и те превращаются в снег. Я отрываюсь от земли и лечу вслед за стаей.

Плач ребёнка, поскуливающего не открывая глаз. Тише, дитя, тише! Злого Они нет, это просто сон и далёкий гром сплелись воедино.

Кажется, я скоро привыкну жить в сновидениях. Брожу по ним, перепрыгивая с одного островка чужих грёз на другой, словно по подводным камням, обнажённым отливом. Раньше мы покровительствовали животным, объединяя могущество природы, не ведающей жалости, но и не ропщущей на несправедливость, с милосердием, которое делает существование жизнью. Однако человек изменил сей привычный порядок.

Что происходит с частью обыденности, когда разум осознаёт её мнимость? Отторжение. Мир, некогда единый, разделился на Мир Грёз и Мир Яви, и пришедшая по следам этих перемен Истинная Справедливость возвела два дворца, Рай и Ад, по правую и левую руку от последнего. Так оно и бывает: стоит зародиться неверию в то, что было неотъемлемой частью твоего мира, твоей души, твоей сути — и в ладу с собственным «я» уже не поживёшь. Да и с окружающими — тоже. Понадобится Закон, туманное отражение Истинной Справедливости, которая и сама-то исходит не от сердца, но извне. От Небесной Владычицы, Судей Макаи или духов-хранителей клана — не важно. То, что у бессловесных тварей находится глубоко внутри, к вам, людям, приходит со стороны, хотя называется оно одинаково, совестью. Она сдерживает вас при жизни и приковывает к окружающему миру вещей после неё.

Так Явь сделалась тупиком, и для человека даже в смерти нет из него выхода.

Животные тоже забыли о прошлом, но их души помнят дорогу в Юме и находят её после гибели, чтобы возродиться в ином мире, под иными звёздами. Люди же всегда остаются на месте, в путах, сплетённых верой. Повторяя одно и то же — снова, снова, снова… Смерть не освобождает их, и потому так безысходна. Шаг вперёд, шаг назад. Привычные движения вечного танца.

Волшебные существа стоят одной ногой в Мире Грёз, а другой — в Мире Яви, и их путь зависит от них самих. Немногие выбирают человеческий удел, и обычно это грустные, очень грустные истории…

Кажется, мыши в подполе вконец обнаглели, шуршат и шуршат. А?.. Что?.. Ну вот, пора просыпаться и работать, а я так устала… и муж вечно мной недоволен…

Обезумевшая толпа выплёскивается на улицы — то ли пожар, то ли землетрясение. Бегу вместе с остальными, и больше всего боюсь упасть. Нет… Нет!!!

Ах, это ты! Я люблю тебя!

Я проживаю тысячи грёз и кошмаров, сплю и вижу сны. Здесь, на Острове Бессмертных. Среди себе подобных, что тоже были властителями земель, и которые теперь не показываются людям даже в Юме. Хрупка она, человеческая душа, лишённая внутреннего стержня! Нежнее бабочки, и так же ненасытна, как гусеница. Наш истинный облик, сама наша суть для неё что пламя; бедняжка устремляется всё ближе и ближе, пока не осыплется горсткой пепла. С появлением людей земля стала слишком тесна, чтобы делить её с ними, но разве можно обрекать их на гибель из-за этого? Поэтому мы здесь, на вершине, куда лишь избранным дозволено подняться. Покровители, отрёкшиеся от права ступать по собственным угодьям иначе, кроме как заключив естество в чужую плоть…

Деньги, деньги… Где взять денег? Если я не раздобуду их к следующему дзю…

Красавица, ещё, ещё!

Они гонятся за мной, боги, мне не спастись! Дыхание в спину. Я… Земля встала на дыбы, лежу на чём-то мокром. Это кровь? Они убили меня? Как же так?..

Чаяния и страхи человеческие. Неутолима жажда любви, богатства, власти. Неизбывен ужас одиночества, бедности, смерти. И, когда Юме становится чёрным от кошмаров и багровым от алчных помыслов, когда даже во сне люди сражаются, просят милостыню или крадут — тогда мне пора воплощаться в Мир Яви, в несовершенном человеческом теле, готовом к рождению. А затем искать… или же терпеливо ожидать встречи, потому что ребёнок, появившийся на свет в тот же миг, что и я, способен стать человеком, чьими руками восстановится равновесие. Он может быть кем угодно: потомком знатного рода, землепашцем, воином… Да хоть иноземцем, не важно!

Только он один сумеет разглядеть отблески Юме в моих чертах, ибо душа его не утратила веры в то, что вы, люди, считаете невозможным.

Только для него мой истинный облик не представляет опасности, потому что… впрочем, это очевидно.

Только вдвоём с ним мы сможем настроить два разделённых мира, вернуть былую гармонию, чтобы мелодии их звучали светло и чисто!

Что предложить за этот тяжкий труд? Долголетие для человека — лишь отсрочка неизбежного приговора, который рано или поздно всё равно повторится. Да и не всякому дано умереть своей смертью. Власть же — отнюдь не награда. Это орудие труда, подобное мотыге, которой крестьянин обрабатывает пашню. Пользоваться ей удобнее, нежели взрыхлять землю голыми руками, но только и всего. Смешно видеть, сколь многие стремятся к обладанию этой мотыгой, даже не догадываясь об истинном её предназначении.