Если он порочен - Хауэлл Ханна - Страница 11

Мальчик надул губы и заявил:

— Я совсем не устал.

Джулиан улыбнулся и осторожно подтолкнул сына к Хлое.

— Что ж, если не устал, то просто полежи и подумай о чем-нибудь.

Энтони вздохнул и спустился с кровати.

— Ладно, холошо, если так надо.

Малыш произнес эти слова с видом мученика, и Джулиан, взглянув на него, с трудом удержался от смеха. Хлоя же театрально закатила глаза и в это мгновение стала еще более привлекательной.

Когда Энтони и Хлоя вышли из комнаты, граф со вздохом откинулся на подушки. При мысли о том, что Артур и Беатрис хотели убить его сына, он невольно сжал кулаки и вполголоса выругался. Ведь вполне могло случиться так, что он никогда бы не увидел своего мальчика. И все из-за алчности Артура.

Тут граф вдруг вспомнил про Лео и, осмотревшись, увидел, что тот приближается к кровати. Усевшись на стул, Леопольд проговорил:

— Да, трудно представить, что этот малыш, едва родившись, чуть не стал жертвой злодеев.

— Очень трудно… — Джулиан взял со столика у кровати кружку с сидром и сделал большой глоток, чтобы смочить внезапно пересохшее горло. — Когда думаю об этом, то готов убить свою жену собственными руками. И дядю вместе с ней. От этих мыслей во мне просыпается зверь, вспыхивает слепая ярость…

— Нельзя давать волю гневу, — заметил Лео. — Мы должны действовать последовательно и хладнокровно.

Джулиан кивнул:

— Да, согласен. — Перед его мысленным взором возник Энтони, и он со вздохом пробормотал: — Только бы с сыном ничего не случилось.

Глава 4

— Что вы делаете?! Почему вы поднялись?!

Джулиан привалился к столу, у которого стоял, и взглянул на Хлою, только что вошедшую в комнату. Она смотрела на него очень строго и вовсе не собиралась скрывать свое недовольство. Уголки ее губ чуть опустились, а огромные темно-синие глаза, казалось, стали еще темнее. К счастью, у него хватило ума не сказать ей, что она прекрасна в гневе. Вероятно, она опрокинула бы ему на голову поднос с ужином, если бы он произнес нечто подобное.

Пытаясь изобразить улыбку, граф пробормотал:

— Я подумал, что лучше поужинаю за столом, а не в постели. Надоело лежать. Неужели не понимаете?

Хлоя вздохнула и воздела глаза к потолку, затем молча поставила поднос на стол. Джулиан пожал плечами и попытался сесть за стол. Он провел в постели уже неделю, и теперь, когда раны затянулись, решил, что с него достаточно. Сделав же несколько шагов без посторонней помощи, он понял, что придется очень постараться, чтобы по-настоящему восстановить силы. Но граф все же надеялся, что в ближайшее время ему это удастся. Он не желал постоянно скрываться в доме Уэрлоков — хотелось и самому что-то предпринять против своих врагов.

Хлоя села напротив него и налила себе сидра из кувшина. Джулиан вопросительно взглянул на нее:

— Вы хотите поужинать со мной?

Эта идея очень ему понравилась. Но Хлоя тут же покачала головой:

— Нет, я уже поужинала. Просто мне кажется, что будет разумнее посидеть с вами, чтобы потом помочь вернуться в постель. — Она улыбнулась и сделала глоток сидра. — Еще одна неделя, милорд, и вы совсем поправитесь.

Джулиан молча кивнул и принялся за говядину. Потом вдруг взглянул на Хлою с опаской и спросил:

— А вы в этом абсолютно уверены?

— Вас интересует, видела ли я это?

— Да… интересует. — Он шумно вздохнул. — Так что, видели?

— Не очень четко. То есть даже не видела, а… Понимаете, я просто это знаю. Иногда бывает и так. Просто знаю, и все. Например, я точно знаю, что через неделю вы окончательно поправитесь. Хотя не советую вам тотчас же выходить из дома на бой со своими врагами.

— Открытый бой не самый лучший способ победить врагов?

— Полагаю, что так. Если бы они не были теми, кем являются, то есть не были бы родовитыми дворянами, вы, конечно, могли бы поступить с ними так, как вам заблагорассудится. Одного вашего заявления об их преступлениях против вас было бы достаточно, чтобы оправдать учиненную над ними расправу. Возможно, расправа эта была бы слишком жестокая, но…

Хлоя умолкла и пожала плечами.

Джулиан заставил себя отвести глаза, чтобы не смотреть на ее грудь, соблазнительно колыхнувшуюся в декольте темно-синего платья.

— Да, расправа жестокая, но вполне заслуженная, — заявил граф. — Однако я не собираюсь на них набрасываться, Буду собирать информацию и ждать своего часа.

— Лучше немного поиграть в эту игру, чем лежать в могиле, — заметила Хлоя.

— Хорошо сказано, — улыбнулся Джулиан.

Он снова наклонился над своей тарелкой, но тут же понял, что не может не смотреть на Хлою. «Проклятие, ведь это не просто интерес к женщине, а самое настоящее влечение», — подумал граф. Он говорил себе, что должен успокоиться, должен образумиться, но из этого ничего не выходило. Более того, влечение усиливалось, и Джулиан чувствовал, что не может с ним бороться. Каждый раз, когда он слышал ее тихий, чуть хрипловатый голос или смех, каждый раз, когда смотрел в ее темно-синие глаза, он ощущал силу ее чар.

Уменьшить влечение не помогал и длинный список причин, по которым ему не следовало думать о Хлое Уэрлок как о красивой женщине. «Ты ведь женат, женат», — говорил себе Джулиан, но внутренний голос тотчас же отвечал ему: «Очень скоро все изменится». Увы, он ничего не мог с собой поделать, хотя прекрасно понимал, что должен взять себя в руки. И ведь не было ни малейших сомнений в том, что она была невинна, пусть даже и нарушала частенько правила приличий, заходя к нему в спальню без сопровождения. К тому же она считала, что способна предвидеть будущее. И якобы все ее родственники обладали какими-то необычными способностями. И вообще Хлоя Уэрлок относилась к тому типу женщин, на которых мужчины непременно женятся, если ухаживают. А он, Джулиан, повторно жениться не собирался. Все эти доводы казались вроде бы вполне разумными, но в глубине души он знал, что не желает подчиняться доводам разума.

Невольно вздохнув, граф отодвинул пустую тарелку и поставил перед собой блюдо с печеными яблоками, посыпанными корицей. Хлоя протянула ему горшочек со взбитыми сливками, и он выложил их на яблоки. Заметив, что она, наблюдая за ним, улыбается, он взглянул на нее вопросительно.

— Энтони тоже любит печеные яблоки со взбитыми сливками, — пояснила Хлоя и вдруг рассмеялась.

Граф промолчал и принялся за десерт. Но почему-то эти ее слова о сыне несказанно его обрадовали. Доев сладкое, Джулиан тщательно вытер салфеткой рот и пальцы и в смущении откашлялся. Правила хорошего тона требовали, чтобы он сейчас что-то сказал, но Джулиан не знал, что именно. К тому же, как ни странно, он был необычайно тронут тем, что его сын, оказывается, тоже любит печеные яблоки со взбитыми сливками. Да-да, он был так растроган этим сообщением Хлои, что у него даже горло перехватило.

Наконец, взяв себя в руки, граф проговорил:

— Что ж, у мальчика… хороший вкус. — Он потянулся к бокалу с вином.

Сделав глоток, добавил:

— И вообще он довольно смышленый.

Хлоя снова рассмеялась, потом закивала:

— Да-да, очень смышленый!

И выражение ее лица свидетельствовало о том, что она любит Энтони как своего собственного сына.

— Вы прекрасно заботились о моем сыне, — заметил граф.

Он был безмерно благодарен этой женщине и в то же время испытывал чувство ревности — ведь это его сын, только его!

Хлоя заставила себя улыбнуться; она знала, что ей будет очень больно расставаться с Энтони.

— Да, милорд, конечно… Но мне было приятно о нем заботиться. — Она встала и начала складывать на поднос посуду. — Я люблю этого ребенка, люблю с тех пор, как впервые взяла на руки. Но я никогда не забывала, что он не мой сын и даже не сын моей сестры, хотя мы всем говорили именно так. Да, ни на мгновение не забывала… Энтони — ваш сын, будущий граф Колинзмур. И вам не стоит беспокоиться, я не собираюсь оставлять его у себя.