Стихотворения - Киплинг Редьярд Джозеф - Страница 20

20

ХОЛЕРНЫЙ ЛАГЕРЬ

Перевод А Сендыка

Холера в лагере нашем, всех войн страшнее она,Мы мрем средь пустынь, как евреи в библейские времена.Она впереди, она позади, от нее никому не уйти…Врач полковой доложил, что вчера не стало еще десяти.Эй, лагерь свернуть — и в путь! Нас трубы торопят,Нас ливни топят…Лишь трупы надежно укрыты, и камни на них, и кусты...Грохочет оркестр, чтоб унынье в нас побороть,Бормочет священник, чтоб нас пожалел господь,Господь…О боже! За что нам такое, мы пред тобою чисты.В августе хворь эта к нам пришла и с тех пор висит на хвосте,Мы шагали бессонно, нас грузили в вагоны, но она настигала везде,Ибо умеет в любой эшелон забраться на полпути…И знает полковник, что завтра опять не хватит в строю десяти.О бабах нам тошно думать, на выпивку нам плевать,И порох подмок, остается только думать и маршировать,А вслед по ночам шакалы завывают: «Вам не дойти,Спешите, ублюдки, не то до утра не станет еще десяти!»Порядочки, те, что теперь у нас, насмешили б и обезьян:Лейтенант принимает роту, возглавляет полк капитан,Рядовой командует взводом… Да, по службе легко расти,Если служишь там, где вакансий ежедневно до десяти.Иссох, поседел полковник, он мечется день и ночьСреди госпитальных коек, меж тех, кому не помочь.На свои он берет продукты, не боясь карман растрясти,Только проку пока не видно, что ни день — то нет десяти.Пастор в черном бренчит на банджо, лезет с мулом прямо в ряды,Слыша песни его и шутки, надрывают все животы,Чтоб развлечь нас, он даже пляшет: «Ти-ра-ри-ра, ра-ри-ра-ти!»Он достойный отец для мрущих ежедневно по десяти.А католиков ублажает рыжекудрый отец Виктор,Он поет ирландские песни, ржет взахлеб и городит вздор…Эти двое в одной упряжке, им бы только воз довезти…Так и катится колесница — сутки прочь, и нет десяти.Холера в лагере нашем, горяча она и сладка,Дома лучше кормили, но, сев за стол, нельзя не доесть куска.И сегодня мы все бесстрашны, ибо страху нас не спасти,Маршируем мы и теряем на день в среднем по десяти.Эй! Лагерь свернуть — и в путь! Нас трубы торопят,Нас ливни топят…Лишь трупы надежно укрыты, и камни на них, и кусты…Те, кто с собою не справятся, могут заткнуться,Те, кому сдохнуть не нравится, могут живыми вернуться.Но раз уж когда-нибудь все равно ляжем и я, и ты,Так почему б не сегодня без споров и суеты.А ну, номер первый, заваливай стояки,Брезент собери, растяжек не позабудь,Веревки и колья — все вали во вьюки!Пора, о пора уже лагерь свернуть — и в путь…(Господи, помоги!)

Предание«ПРОВОДИТЕ МЕНЯ ДОМОЙ»

Перевод Д. Закса

Я не знал никого, кто б сравнился с ним,Ни в пехоте, ни в конных полках.И уж раз таким он был, то и, стало быть, погиб,Ведь иначе лучшим никак.Что ж, по последней затяжке, и проводите меня!Ну-ка, хлебните из фляжки и проводите меня!Слышите, бьет, бьет барабан,Проводите меня домой!А кобыла его ржала день и ночь,Всполошила наш весь бивак,И не стала брать овса, все, живая тварь, ждала,Ведь иначе твари никак.А девчонка его сержанта нашла,Хоть прошло-то всего пустяк,И поймала на крючок, окрутилась в церкви с ним,Ведь девчонке иначе никак.Мы недавно поцапались с ним, а онНе слабак, и я не слабак.Я теперь и сам не рад, только поздно пожалел,Ведь поправить нельзя никак.Мне такого друга уже не найтиНи у нас, ни в других полках,Я нашивки, кошт отдам, лишь бы жив он был, да что ж?Ведь его не вернешь никак.Что ж, по последней затяжке, и проводите меня!Ну-ка, хлебните из фляжки и проводите меня!Слышите флейты поют, поют,Проводите меня домой!Увозите его! Ему не было равных и нету.Увозите его! Наклоните знамена к лафету.Увозите его! Он уходит к другим берегам.Увозите его! Плачут флейты и бьет барабан.Ну-ка, «тринадцать из строя», и проводите меня!«По три холостых в честь героя», и проводите меня!О, превыше женской любви,Проводите меня домой!

«И ВОСХИЩАТЬСЯ…»

Перевод О. Юрьева

В Индийском океане тишь,Глядит он кротостью самой;Волны нигде не различишь,Кроме дорожки за кормой.Корабль несется, дня уж нет,Пробили склянки — отдыхай…Чернея на закатный свет,Индус поет: «Хам декхта хай».И восхищаться, и дышать,И жить бескрайностъю дорог —Без толку! — мог бы я сказать.Но бросить бы уже не смог!Слежу ли за игрой старшин,Ловлю ли женский смех и гам,Гляжу ли, как офицераНа шканцах провожают дам,Я думаю про что ушло,Взгляд утопивши в синей мгле,И вот я словно бы одинНа опустевшем корабле.Про что ушло, что видел яВ казарме, в лагерях, в бою,Рассказываю сам себеИ правды сам не узнаю;Так странно, слишком странно все…Что ж, это нынче позади.Да, было всякое со мной,Но — больше в будущем, поди.Да, на заметку я попал,Я нарушал закон полка,И сам себя со стороныЯ видел в роли дурака —Познанья цену я платилИ не был ею возмущен,А прохлаждался на «губе»,Мироустройством восхищен. На траверзе возник дымок,И встал над морем там, вдали,Горбучий Аден, точно печь,Которую уж век не жгли.Проплыл я мимо этих скалШесть лет назад — теперь домойПлыву, солдат, отбывший срок,С шестью годами за спиной.Невеста плакала: «Вернись!»И мать вздыхала тяжело.Они мне не писали — знать,Ушли: ушли, как все ушло.Как все ушло, что разглядел,Открыл, узнал и встретил я.Как высказать, что на душе?И я пою. Вот песнь моя:И восхищаться, и дышать,И жить бескрайностъю дорог —Без толку! — мог бы я сказать.Но бросить бы уже не смог!