Духи Великой Реки - Киз Грегори - Страница 24

С этими словами Ворон выпустил Перкара. Юноша тяжело рухнул на землю; его сильно тошнило.

– Теперь, – сказал Карак более спокойно, – ты можешь выслушать мой ответ или вежливо попросить меня оставить вас. В любом другом случае тебя и твоих друзей ждет боль. Ты понял? И понял ли ты, кто такой ты и кто такой я?

Перкар смутно чувствовал, что у него из ушей, стекая по шее, льется кровь. Он неуклюже вытер ее.

– Д-да… – наконец выдавил он; в отличие от голоса бога, своего голоса он не слышал.

– Прекрасно. Тогда слушай внимательно. Давным-давно Брат Владыки Леса не путешествовал по миру, как он это делает теперь. В те времена он оставался в одном месте вместе со всей своей водой. Его удалось выманить оттуда, но, придя в движение, видишь ли, он стал испытывать голод. Он стал ненасытен. И тогда он начал расти и все пожирать.

До сих пор он по крайней мере привязан к своему руслу, так что может поглотить лишь то, до чего дотягивается оттуда. Но он пытается разбрасывать части себя, сохраняя при этом власть над ними. Так он хочет проникнуть туда, где не течет его вода, и пожрать все и там. Он хочет съесть весь мир, понимаешь?

Перкар кивнул и закашлялся. Боль в ушах росла, и юноша не мог бы сказать, что это: следствие исцеления, которое начал Харка, или возвращение чувствительности, когда шок начал проходить.

– Ну так вот, эта девочка, Хизи, – часть его. Но мы с тобой, Перкар, сумели удалить ее от Реки прежде, чем бог завладел ею полностью. Мы едва успели; ты даже представить себе не можешь, как близка была его победа.

– Но теперь Хизи в безопасности?

– В безопасности? О нет, мой красавчик. Нет, Изменчивый хочет ее вернуть. Она – его единственная надежда и одновременно самая страшная угроза для него. Бог теперь проснулся – ты его разбудил – и желает вернуть ее. И он знает тебя тоже, конечно.

– Этот гаан у менгов… Он, значит, служит Реке?

– Да, в определенном смысле. Река посылает ему сны, навевает видения величия. Он – одно из орудий Реки.

– А есть и другие?

– Я не могу их как следует разглядеть. Они все еще в тени Изменчивого; там мне трудно что-либо увидеть, когда братец не спит. Но что-то готовится в Ноле, готовится кинуться в пустыню. И когда оно придет, это будет как ураган.

– Что же тогда делать? – простонал Перкар. – Чем я могу помочь?

– Она способна убить Изменчивого, – ответил Чернобог, сощурив глаза так, что они стали двумя молочно-белыми щелочками. – Нужно доставить ее к его истоку, к тому месту, где он рождается. Там она сможет убить его.

– Хизи?

– Наконец-то ты понял. Доставь ее к истоку.

– И что тогда?

– Тогда она его убьет.

– Как?

– Это не твоя забота. Тебе достаточно знать, что так оно и случится.

Перкар уже открыл рот, чтобы возразить, но вовремя передумал. Он испытывал страх – чувство, которое благодаря Харке в последнее время притупилось. Юноша попытался вспомнить свое прежнее отвращение к Изменчивому, страстную ненависть к нему, и обнаружил, что все это погребено под всепоглощающим ужасом.

– Доставить ее к истоку, – повторил он слова Чернобога. – Как мы найдем нужное место?

– Ты знаешь, где это – под горой в сердце Балата. И я оставлю для тебя знаки. Но будь осторожен – не вздумай отправиться туда по Реке. Ты должен путешествовать по суше.

– Даже я понимаю это, – пробормотал Перкар.

Карак присел на корточки, так что его клюв почти коснулся носа Перкара. Чернобог ласково улыбнулся и взъерошил волосы юноши, как мог бы сделать его любящий дедушка.

– Конечно, понимаешь, мой красавчик, мой молодой дубок. Я просто напомнил тебе.

Прежде чем Перкар успел ответить – и даже поежиться от прикосновения бога, – Карак неожиданно свернулся в клубок, сжался в белый шар, который тут же вспыхнул, словно сухая роза, брошенная в огонь. На людей дохнуло жаром, и бог выпрямился, снова став черной птицей, огромным Вороном. Ворон поскакал прочь от Перкара, поглядывая на него одним глазом.

– Просто напомнил тебе, – повторил Ворон и прыгнул туда, где лежали Нгангата и Удачливый Вор. Оба уже пришли в себя и следили за Перкаром и Караком мутными глазами.

Ворон склонился над Нгангатой, и в груди Перкара словно вырос ледяной ком. Он отчаянно приказывал своей руке выхватить Харку, своим ногам – нести его на помощь другу. Тело не слушалось юноши, как он ни старался.

Карак смотрел на полукровку, казалось, целую вечность. Нгангата отвечал ему решительным взглядом; лицо его ничего не выражало. Потом бог поскакал дальше, туда, где лежал Удачливый Вор.

– Привет, мой красавчик, – проворковала гигантская птица.

Менг смотрел не на Карака – он не сводил глаз, полных отчаянного страха и гнева, с Перкара.

– Мой конь, – выкрикнул раненый, – его зовут Свирепый Тигр. Позаботься о моем коне, скотовод.

Это было не приказание, а мольба. Больше Удачливый Вор уже ничего не мог сказать – когти Карака впились ему в живот, черные крылья распахнулись, и бог взмыл в воздух, унося беспомощную добычу; глаза воина все еще не отрывались от Перкара.

Юноша смотрел вслед богу и его жертве, пока они не превратились в точку и не исчезли вдали.

У Перкара еле хватило сил помочь Нгангате забраться в шатер – разметанный костер больше не грел, и ночной холод пробирал до костей. В шатре было теплее, но все равно неуютно, и двое друзей молча лежали, прижавшись друг к другу. Перкар хотел было поговорить с Харкой, но это показалось ему бессмысленным, и он просто лежал, вспоминая, как лицо Удачливого Вора уменьшается, удаляясь. Перкар никак не думал, что ему удастся уснуть, но вдруг оказалось, что уже утро и свет пробивается в шатер.

Нгангата все еще спал, и Перкар не стал его тревожить. Он поднялся и бесшумно откинул входную завесу. Солнце уже поднялось довольно высоко, окрасив перистые облака в золотой, розовый, серый цвет. Голубое небо радостно сияло.

Перкар – настроение которого было вовсе не радостным – набрал хвороста и разжег костер. Потом нашел тело мертвого лучника; спина того была рассечена могучими когтями, широко раскрытые глаза непонимающе смотрели вверх. Перкар подтащил застывший труп туда, где лежало тело его сотоварища, и спел песню смерти, совершив возлияние остатками вина. Имен менгов он, конечно, не знал, за исключением Удачливого Вора, но ему была известна песнь, которую полагалось петь павшим врагам, и Перкар спел ее до конца. Совершив обряд, он начал искать камни, чтобы завалить ими тела.

После долгих поисков Перкар нашел всего несколько камней размером с кулак. Юноша взглянул на трупы коня и людей, гадая, что же делать. Где-то недалеко заржал Свирепый Тиф, напомнив юноше еще и об этом его долге.

– Оставь их небесам, – прохрипел голос у Перкара за спиной. Он оглянулся и увидел Нгангату, затуманенным взором глядящего на него от шатра.

– Они были достойными врагами, – возразил Перкар. – Они заслуживают почестей.

– Оставь их небесам, – повторил Нгангата. – Это же менги, таков их обычай.

Перкар выдохнул длинную струю пара.

– Ты хочешь сказать – оставить их волкам?

– Да.

– Должно быть что-то еще, что мы могли бы сделать.

– Для мертвых тел? Нет. Принеси потом жертву их духам, если все же чувствуешь за собой вину. А нам лучше убраться отсюда, пока не появились их соплеменники.

– Как они узнают, что искать нас нужно именно здесь?

– Их гаан, несомненно, видел нас.

– Тогда он увидит и куда мы направимся.

Нгангата пожал плечами:

– Если мы будем двигаться, ему не удастся увидеть определенное место.

Перкар неохотно кивнул:

– Мне придется взять коня Удачливого Вора.

Нгангата с усилием улыбнулся:

– Это же менгский боевой конь. Он не подпустит к себе никого, кроме хозяина.

– Удачливый Вор попросил меня об этом. Таково было его последнее желание.

Нгангата беспомощно развел руками:

– Я сложу шатер.

Перкар еще несколько мгновений смотрел на павших врагов, потом повернулся к Свирепому Тигру.