Выборы - Томас Росс - Страница 35

Он снял обертку с одной из колод, перетасовал карты и бросил их на зеленое сукно.

— Разыграем, кто сдает, — пока мы тянули карты, он раздал нам синие, красные и белые фишки. — Каждый начинает с пятидесяти фунтов. Белая фишка — шиллинг, красная — десять шиллингов, синяя — фунт, — он взял карту и перевернул. Девятка червей.

Сдавать выпало Дункану. Он вытащил даму бубен.

Неспешная игра продолжалась два часа. Я пять раз снял банк и остался при своих. Шартелль был в большом плюсе. Играл он превосходно. Выросла кучка фишек и перед Дженаро. Дункан полагался на наитие, и почти все его фишки перекочевали к более удачливым партнерам. Хардкастлу и Карпентеру частенько везло. Я решил, что когда-нибудь они крепко пролетят.

В одиннадцать часов Дженаро объявил перерыв, и стюард принес нам блюдо с сэндвичами. Я запил мой пивом.

— Каким представляется вам исход выборов, мистер Шартелль? — спросил Карпентер, прожевав кусок ростбифа.

— Наши шансы растут. Но вы знаете об этом лучше меня, работая в министерстве внутренних дел.

— В нашем ведении полиция, пожарная охрана, почтовая служба, да еще разная мелочевка. А политику мы оставляем таким, как вы.

— Вы уедете до или после провозглашения независимости? — спросил Шартелль Карпентера.

— Я пробуду здесь еще шесть месяцев. Министр потребовал, чтобы я задержался как минимум на такой срок. Он говорит, что только я понимаю, как функционирует почтовая служба. Он, разумеется, ошибается. Молодой Обаджи прогрессирует с каждым днем. Ему надо больше доверять. Интеллигентный молодой человек.

— Они руководят министерствами гораздо лучше, чем играют в покер, Клинт, — заметил Дженаро.

— Сколько лет мы играем вместе? — спросил Карпентер.

— Уже пять, — ответил Дженаро. — И мне они обошлись в кругленькую сумму, хотя я не имею ничего против.

— Апшоу, — обратился ко мне Хардкастл, — не находите ли вы, что у вас довольно странное занятие? Приехать в незнакомую страну, оценить политическую ситуацию, а затем попытаться, образно говоря, за одну ночь изменить настроение избирателей?

— Я бы назвал его не странным, но отличным от многих, — ответил я. — Причем в это дело вовлекается все больше людей. В Англии или США кандидат не позволит себе высморкаться на публике, не проконсультировавшись со своим советником по общественным отношениям.

— И вы действительно верите, что обеспечение контакта с публикой стало одной из разновидностей коммерческой деятельности?

— Конечно. Я знаю, что это так.

— Но это и профессия?

— Как доктор или адвокат, или бухгалтер?

— Совершенно верно.

— Нет. Это призвание. Все равно, что услышать глас божий. Вам не нужно ни специальной подготовки, ни обучения. Вы просто слышите зов, объявляете, что вы — эксперт по общественным отношениям, и с этого момента вы в деле. Но, чтобы добиться больших успехов, нужно быть наполовину шарлатаном, наполовину мессией. Эти же качества необходимы хорошему учителю или хорошему члену парламента, или хорошему американскому сенатору. А вообще с таким набором можно продвинуться очень далеко в любой области. К примеру, возьмите Шартелля.

— Отношения с публикой не по вашей части, не так ли, Шартелль? — спросил Карпентер.

— Нет, сэр. Упаси бог. Я занимаюсь политикой, потому что это приятный способ зарабатывать на жизнь, не таская по вечерам домой тяжелый портфель с бумагами. И мне не нужно спешить по утрам к электричке, чтобы попасть в контору к назначенному часу. Я мог стать профессиональным картежником, разведчиком нефтяных месторождений или организатором предвыборных кампаний. Один человек предложил мне три этих вида деятельности. Я выбрал политику, и знаете, что он мне сказал?

— Что же? — спросил его верный помощник, Питер Апшоу.

— Он сказал: «Юноша, вы, вероятно, сделали правильный выбор. Но только не пытайтесь убедить себя, что вы лучше или умнее ваших кандидатов, потому что у них хватило ума и нашлись деньги, чтобы нанять вас, а вы недостаточно богаты, чтобы нанимать их. И никогда не пытайтесь баллотироваться куда-либо сами, потому что как кандидата вас рано или поздно поймают на лжи». Я последовал его совету и не могу сказать, что сожалею об этом.

Хардкастл раскурил сигару.

— Более всего меня беспокоит то обстоятельство, что американцы не дают простому человеку занять выборную должность, и не только у себя дома. Вот и на выборы в Альбертии будут затрачены немалые средства. Взять хотя бы веера, которые вы, Джимми, заказали через наше министерство. На какие деньги? Хотя я не думаю, что вы дадите мне честный ответ.

Лицо Дженаро расплылось в улыбке.

— Но я отвечу, господин постоянный секретарь. Это народные деньги.

Хардкастл хмыкнул.

— Неплохая идея, между прочим. Использовать местную рабочую силу для изготовления вееров. Я ее сразу поддержал, хотя пришлось убеждать министра, что его деревня не сможет выполнить такой большой заказ. Если придумаете что-то похожее, милости просим к нам.

Минут через десять или пятнадцать мы вновь сели за стол. Хардкастл раздал карты, мы сделали первые ставки, но внезапно распахнулась дверь, стюард подбежал к Дженаро и что-то сказал на диалекте.

Дженаро вскочил, бросил «извините меня» и исчез за дверью. Карты он унес с собой. Мы сидели и ждали. Он вернулся три минуты спустя и подозвал Карпентера, постоянного секретаря министерства внутренних дел.

— Это по вашей части.

Карпентер, не задавая вопросов, вышел из комнаты.

— Что случилось? — спросил Дункан. — Ваш стюард говорил так быстро, что я не разобрал ни слова.

Дженаро положил карты на стол.

— Игра закончена. Убит капитан полиции, — он посмотрел на Шартелля, затем на меня. — Около вашего дома.

Появился Карпентер.

— К сожалению, это Читвуд. Я только что говорил с двумя полицейскими, которые опознали его, — он повернулся к Шартеллю. — Его нашел ваш ночной сторож. Множество ножевых ран.

Трое англичан смотрели на Дженаро.

— Приказывайте, министр, — в голосе Дункана слышалась поддержка, но и почтение. Они — чиновники, он — министр. Они воспитали его, выучили искусству управлять и теперь от него ждали действий. Он был их лучшим учеником, и они хотели, чтобы он в полной мере проявил свои достоинства. Дженаро не заставил просить себя дважды.

— Кто заместитель Читвуда? — спросил он Карпентера.

— Лейтенант Ослако.

— Позвоните министру и скажите, чтобы он назначил Ослако исполняющим обязанности капитана полиции. Разъясните Бернардо, что капитаном тот должен стать сегодня вечером, а не завтра. То есть Бернардо придется поехать в министерство. Если он будет возражать, попросите его перезвонить мне. А вы пока подготовьте бумаги, Брайан.

— Хорошо. Я только позвоню Ослако, чтобы он возглавил расследование.

— Йан, — Дженаро повернулся к Дункану, — я понимаю, что это не входит в ваши обязанности, но не могли бы вы позвонить моему постоянному секретарю? Скажите, что я прошу его поехать в министерство и подготовить сообщение о смерти Читвуда. За подписью премьера.

— Конечно, позвоню, — кивнул Дункан. — Что-нибудь еще?

— Нет. Я скоро подъеду сам. Он знает, что делать, — Дженаро взглянул на Хардкастла. — Вы хорошо знали Читвуда? — Хардкастл кивнул. — Вы сможете позаботиться о семье… миссис Читвуд, детях? Привезти доктора, если потребуется… сообщить о смерти? Я прошу вас о самом трудном.

— Ничего, Джимми. Я все сделаю.

— Благодарю, — англичане ушли, и Дженаро повернулся к нам. — А мы поедем туда. Я — первым, вы — следом, чтобы я мог предупредить о вас до того как они начнут стрелять.

Милю, разделявшую наши дома, мы преодолели за минуту с небольшим. Нас уже ждали три полицейские машины. Дженаро подозвал сержанта. Тот подошел, вытянулся в струнку, отдал честь.

— Са!

— Давно вы здесь?

— Пять минут, са. Не больше.

— На вас возлагается руководство операцией до прибытия лейтенанта Ослако. Обеспечьте порядок. Не подпускайте любопытных. Ничего не трогайте.