Поэзия английского романтизма XIX века - Байрон Джордж Гордон - Страница 56

56

1797

Адельстан

Перевод В. А. Жуковского

[211]

День багрянил, померкая, Скат лесистых берегов: Реин, в зареве сияя, Пышен тек между холмов. Он летучей влагой пены Замок Аллен орошал; Терема зубчаты стены Он в потоке отражал. Девы красные толпою Из растворчатых ворот Вышли на? берег — игрою Встретить месяца восход. Вдруг плывет, к ладье прикован, Белый лебедь по реке; Спит, как будто очарован, Юный рыцарь в челноке. Алым парусом играет Легкокрылый ветерок, И ко брегу приплывает С спящим рыцарем челнок. Белый лебедь встрепенулся, Распустил криле свои; Дивный плаватель проснулся — И выходит из ладьи. И по Реину обратно С очарованной ладьей Поплыл тихо лебедь статный И сокрылся из очей. Рыцарь в замок Аллен входит: Все в нем прелесть — взор и стан; В изумленье всех приводит Красотою Адельстан. Меж красавицами Лора В замке Аллене была Видом ангельским для взора, Для души душой мила. Графы, герцоги толпою К ней стеклись из дальних стран — Но умом и красотою Всех был краше Адельстан. Он у всех залог победы На турнирах похищал; Он вечерние беседы Всех милее оживлял. И приветны разговоры И приятный блеск очей Влили нежность в сердце Лоры — Милый стал супругом ей. Исчезает сновиденье — Вслед за днями мчатся дни: Их в сердечном упоенье И не чувствуют они. Лишь случается порою, Что, на воды взор склонив, Рыцарь бродит над рекою, Одинок и молчалив. Но при взгляде нежной Лоры Возвращается покой; Оживают тусклы взоры С оживленною душой. Невидимкой пролетает Быстро время — наконец, Улыбаясь, возвещает Другу Лора: «Ты отец!» Но безмолвно и уныло На младенца смотрит он, «Ах! — он мыслит, — ангел милый, Для чего ты в свет рожден?» И когда обряд крещенья Патер должен был свершить, Чтоб водою искупленья Душу юную омыть; Как преступник перед казнью, Адельстан затрепетал; Взор наполнился боязнью; Хлад по членам пробежал. Запинаясь, умоляет День обряда отложить. «Сил недуг меня лишает С вами радость разделить!» Солнце спряталось за гору; Окропился луг росой; Он зовет с собою Лору Встретить месяц над рекой. «Наш младенец будет с нами: При дыханье ветерка Тихоструйными волнами Усыпит его река». И пошли рука с рукою… День на холмах догорал; Молча, сумрачен душою, Рыцарь сына лобызал. Вот уж поздно; солнце село; Отуманился поток; Черен берег опустелый; Холодеет ветерок. Рыцарь все молчит, печален; Все идет вдоль по реке; Лоре страшно; замок Аллен С час как скрылся вдалеке. «Поздно, милый; уж седеет Мгла сырая над рекой; С вод холодный ветер веет; И дрожит младенец мой». «Тише, тише! Пусть седеет Мгла сырая над рекой; Грудь моя младенца греет; Сладко спит младенец мой». «Поздно, милый; поневоле Страх в мою теснится грудь; Месяц бледен; сыро в поле; Долог нам до замка путь». Но молчит, как очарован, Рыцарь, глядя на реку… Лебедь там плывет, прикован Легкой цепью к челноку. Лебедь к берегу — и с сыном Рыцарь сесть в челнок спешит; Лора вслед за паладином; Обомлела и дрожит. И, осанясь, лебедь статный Легкой цепию повлек Вдоль по Реину обратно Очарованный челнок. Небо в Реине дрожало, И луна из дымных туч На ладью сквозь парус алый Проливала темный луч. И плывут они, безмолвны; За кормой струя бежит; Тихо плещут в лодку волны; Парус вздулся и шумит. И на береге молчанье; И на месяце туман; Лора в робком ожиданье; В смутной думе Адельстан. Вот уж ночи половина: Вдруг… младенец стал кричать. «Адельстан, отдай мне сына!» — Возопила в страхе мать. «Тише, тише; он с тобою. Скоро… ах! кто даст мне сил? Я ужасною ценою За блаженство заплатил. Спи, невинное творенье; Мучит душу голос твой; Спи, дитя; еще мгновенье, И навек тебе покой». Лодка к брегу — рыцарь с сыном Выйти на берег спешит; Лора вслед за паладином, Пуще млеет и дрожит. Страшен берег обнаженный; Нет ни жила, ни древес; Черен, дик, уединенный, В стороне стоит утес. И пещера под скалою — В ней не зрело око дна; И чернеет пред луною Страшным мраком глубина. Сердце Лоры замирает; Смотрит робко на утес. Звучно к бездне восклицает Паладин: «Я дань принес». В бездне звуки отразились; Отзыв грянул вдоль реки; Вдруг… из бездны появились Две огромные руки. К ним приблизил рыцарь сына… Цепенеющая мать, Возопив, у паладина Жертву бросилась отнять И воскликнула: «Спаситель!..» Глас достигнул к небесам: Жив младенец, а губитель Ниспровергнут в бездну сам. Страшно, страшно застонало В грозных сжавшихся когтях… Вдруг все пусто, тихо стало В глубине и на скалах. вернуться

211

Адельстан. — Эта баллада В. А. Жуковского представляет собой довольно точный перевод баллады Саути «Рудигер». Жуковский изменил только имена и некоторые детали в описаниях (Рудигер стал Адельстаном, Маргарет — Флорой, замок Валдхэрст — замком Аллен и т. д.). «Рудигер» написан в Бристоле и опубликован в 1797 году. Сюжет заимствован там же, где и сюжет «Доники». По объяснению Саути, жестокость воина Рудигера вызвана необходимостью исполнить опрометчивый обет: за спасение принести в жертву своего первенца.