Поэзия английского романтизма XIX века - Байрон Джордж Гордон - Страница 66

66

Перед битвой

Перевод А. Голембы

Вестник завтрашней суровой Битвы здесь; он тут как тут! Ждут нас вольность иль оковы? Жизнь иль смерть заутра ждут? Только ведайте, друзья, Что в неволе жить нельзя! Как звезда во мгле сырой, Так в могиле спит герой, — И народ его приют Оросить слезой готов: Люди будущих годов О судьбе его поют. Кто опочил в победный час, Тот жил не зря, погиб за нас! Озарен костром багряным, Враг — он нынче бел, как мел; Здесь сражались мы с тираном, Чтоб тиранить нас не смел! Не скует нам больше он Злую цепь былых времен! Громкий рог звучит войной: Победив, мы мед хмельной В рог нальем — и пустим вкруг! Тот, в ком ярость горяча, Может сгинуть от меча; Что — для мертвых — горна звук?! Но блажен, кто пал в бою За Ирландию свою!

После битвы

Перевод А. Голембы

Захватчиков укрыла ночь, Зарницы блещут на холмах, И мы не отступили прочь, И чужд нам был презренный страх. Надежды воинов в пыли, Тяжка для патриотов весть, — Но что утратить мы могли, Коль с нами наши жизнь и честь? Исчезли вольности мечты, Что жили в череде веков; Блистает солнце чистоты На стягах гибнущих полков. И пусть мы все обречены, Что ж, значит, такова судьба, — Смирятся ль Эрина сыны С позорной участью раба!

Происхождение арфы

Перевод А. Голембы

«Знаешь, арфа моя, что звенит под рукой, В незабвенные дни была Девой Морской, И вечерней порой, беспредельно нежна, В молодого скитальца влюбилась она. Но, увы, не пленился певец, в свой черед, Тщетно плакала дева всю ночь напролет, И пришлось, чтоб терзанья ее прекратить, В сладкозвучную арфу ее превратить. Вот как сжалились древле над ней небеса: Стали струнами арфы ее волоса, Но еще воздымалась блаженная грудь, Чтобы чары любви в перезвоны вдохнуть. Так любовью и скорбью звенит под рукой Арфа в образе дивном наяды морской: Ты о ласках любви ей вещать повели И о муках разлуки, когда я вдали!»

Восплачьте, цепи душат вас

Перевод А. Голембы

Восплачьте, цепи душат вас, Позор всего больней: Увяла в некий день и час Гордыня прежних дней. Мудрец вас предостерегал, А Храбрый пролил кровь, Но факел Воли отпылал И не зажжется вновь! Восплачьте… Впрочем, в некий день, Блюдя любви закон, Пусть сгонит внук позора тень С поруганных имен. И спросит в храме, где покой Вкушают раб и князь: «Чьей святотатственной рукой Отважный брошен в грязь? Тиранов ненависть дика: Они в ней заодно, А вам в любви еще пока Сплотиться не дано: Один, в неведенье своем, Святыню осквернил, Когда другой — пред алтарем — Колени преклонил!»

Спит избранник ее где-то в дальней земле

Перевод А. Голембы

Спит избранник ее где-то в дальней земле, Докучать ей любовью не станем: Холодна она к нашей любви и хвале, Ее сердце — в гробу его раннем. И поет она песни родимых полей, Песни, полные дикого хмеля… Если б знали вы, те, что внимаете ей, Что творилось в душе менестреля! Он погиб ради этой любви и страны, Вы при жизни его увенчали, — Слезы горькие жечь ее щеки должны, А любовь истомилась в печали. Пусть задремлет в чертогах вечерних лучей, Позлащенная скорбью заката: Над Эрином, любимым всего горячей, Утром солнце заблещет крылато!

В полночь я полечу…

Перевод А. Голембы

В полночь я полечу, воздымая созвездий крыла, В край, где мы полюбили, когда на земле ты жила; И все чудится мне: если душам, померкшим давно, Утешенья былые опять обрести суждено, Расскажи о любви — и каким она счастьем была! Я спою тебе дикую песню родной стороны, Что с тобой мы певали, слиянностью прежней нежны. Так вернись ко мне эхом и горечь моленья разрушь! О любовь! Ты, как голос из Царства Исчезнувших Душ, Смутный отзвук напевов, что были томленья полны!

Последняя роза лета

Перевод А. Голембы

Этой розе — последней Томиться дано: Все подруги ее Отпылали давно. И любимый далек: Предвещают беду Безответные вздохи В осеннем саду. Не покину тебя В дни любви и тоски! Оброню и рассыплю Твои лепестки. Оброню их небрежно В объятья травы, Где подруги твои Безуханно-мертвы. А ведь скоро остынет Бурливая кровь, Скоро дружба исчезнет, Увянет любовь. Только, верной любви Потеряв благодать, Кто захочет В ночном этом мире страдать?