Поэзия английского романтизма XIX века - Байрон Джордж Гордон - Страница 92

92

9 О, если бы ты здесь была со мною! Я славить одиночество привык, И пусть одной бессмысленной строкою Любовь мою развенчиваю вмиг, Зато других желаний не открою, Был не для жалоб создан мой язык, Но в мудрости отливы есть, как в море. Боюсь, прилив зальет глаза мне вскоре. 10 Да, озеро, — ты помнишь? — замок мой — Мой дом, теперь чужое мне наследство. Красив Леман, но там наш край родной, Там счастье, там резвилось наше детство. Стереть их образ — иль его, иль твой — О! даже Время не имеет средства, Хотя давно все дорогое мне Иль умерло, иль там, в другой стране. 11 Вот он — весь мир! Но одного, как ласки, Прошу я у Природы: пусть она Тепло мне даст, и солнечные краски, И тишину, что сердцу так нужна. Пусть явит мне лицо свое без маски, Чтобы не впал я в безразличье сна, И пусть — пока в разлуке мы с тобою — Из друга детства станет мне сестрою. 12 Любое чувство гнал бы я, смеясь, Но это — нет, его храню я строго. Я здесь как дома — там, где началась Не только жизнь, но вся моя дорога. И если б раньше с чернью знатной связь Я разорвал — я б лучше был намного, Страстей не знал бы, меньше б видел зла, Не знал бы мук, ты слез бы не лила. 13 Тщеславье меньше мною бы владело, Да и Любовь, — не звал бы Славу в дом. Они пришли и вторглись в душу, в тело, А много ль дали? Имя — всё ли в нем? Душа когда-то лучшего хотела, И благородным я пылал огнем. Он отгорел — так все желанья вянут. Как миллионы, был и я обманут. 14 А будущее — что мне? Пусть оно Моей о нем не требует заботы. Я пережил себя уже давно, Слепой судьбы изведал повороты, Но жил — не спал, — мне с детства суждено Быть начеку, сводя с фортуной счеты. Лишь четверть века длил я жизни бег, А пережил — как будто прожил век. 15 Так будь что будет — все приму без слова! Я Прошлое почти благодарю: В нем есть просветы, пусть оно сурово. Когда ж о настоящем говорю, Моя душа хвалить его готова Уже за то, что вижу и смотрю, Могу в Природе каждое мгновенье Любить и созерцать в благоговенье. 16 Сестра! В тебе нашел я свой оплот, Как ты во мне. Мы были, есть и будем Во всем едины. То, что в нас живет, Не умертвить ни Времени, ни людям. И вместе, врозь — в чаду любых забот Не предадим друг друга, не забудем. Союз, который первым был для нас, Последним разорвется в смертный час.

28 августа 1816

Тьма

Перевод И. С. Тургенева

[354]

Я видел сон… Не все в нем было сном. Погасло солнце светлое, и звезды Скиталися без цели, без лучей В пространстве вечном; льдистая земля Носилась слепо в воздухе безлунном. Час утра наставал и проходил, Но дня не приводил он за собою… И люди — в ужасе беды великой Забыли страсти прежние… Сердца В одну себялюбивую молитву О свете робко сжались — и застыли. Перед огнями жил народ; престолы, Дворцы царей венчанных, шалаши, Жилища всех имеющих жилища — В костры слагались… города горели… И люди собиралися толпами Вокруг домов пылающих — затем, Чтобы хоть раз взглянуть в глаза друг другу. Счастливы были жители тех стран, Где факелы вулканов пламенели… Весь мир одной надеждой робкой жил… Зажгли леса; но с каждым часом гас И падал обгорелый лес; деревья Внезапно с грозным треском обрушались… И лица — при неровном трепетанье Последних замирающих огней Казались неземными… Кто лежал, Закрыв глаза, да плакал; кто сидел, Руками подпираясь, улыбался; Другие хлопотливо суетились Вокруг костров — и в ужасе безумном Глядели смутно на глухое небо, Земли погибшей саван… а потом С проклятьями бросались в прах и выли, Зубами скрежетали. Птицы с криком Носились низко над землей, махали Ненужными крылами… Даже звери Сбегались робкими стадами… Змеи Ползли, вились среди толпы, шипели, Безвредные… Их убивали люди На пищу… Снова вспыхнула война, Погасшая на время… Кровью куплен Кусок был каждый; всякий в стороне Сидел угрюмо, насыщаясь в мраке. Любви не стало; вся земля полна Была одной лишь мыслью: смерти — смерти, Бесславной, неизбежной… Страшный голод Терзал людей… И быстро гибли люди… Но не было могилы ни костям, Ни телу… Пожирал скелет скелета… И даже псы хозяев раздирали. Один лишь пес остался трупу верен, Зверей, людей голодных отгонял — Пока другие трупы привлекали Их зубы жадные… Но пищи сам Не принимал; с унылым долгим стоном И быстрым, грустным криком все лизал Он руку, безответную на ласку, И умер наконец… Так постепенно Всех голод истребил; лишь двое граждан Столицы пышной — некогда врагов — В живых осталось… Встретились они У гаснущих остатков алтаря, Где много было собрано вещей Святых…………………………….. Холодными костлявыми руками, Дрожа, вскопали золу… Огонек Под слабым их дыханьем вспыхнул слабо, Как бы в насмешку им; когда же стало Светлее, оба подняли глаза, Взглянули, вскрикнули и тут же вместе От ужаса взаимного внезапно Упали мертвыми…………………… ………………………………………… …………………….И мир был пуст; Тот многолюдный мир, могучий мир Был мертвой массой, без травы, деревьев, Без жизни, времени, людей, движенья… То хаос смерти был. Озера, реки И море — все затихло. Ничего Не шевелилось в бездне молчаливой. Безлюдные лежали корабли И гнили, на недвижной, сонной влаге… Без шуму, по частям валились мачты И, падая, волны не возмущали… Моря давно не ведали приливов… Погибла их владычица — луна; Завяли ветры в воздухе немом… Исчезли тучи… Тьме не нужно было Их помощи… она была повсюду… вернуться

354

Тьма. — Стихотворение написано на вилле Диодати, в Италии. В переводе И. С. Тургенева, по всей видимости, цензурой изъято две строки.