Балаустион - Конарев Сергей - Страница 115

У входа в покои царевича стоял, закрыв проход расставленными в стороны руками, возбужденный Ион.

– Стой, – увидев бегущую по коридору толпу, закричал он, сверкая темными глазами. – Не заходите! Змея!

– Прочь с дороги, мудрила! – зарычал Коршун, хватая Иона за рукав. Оспинки, густо покрывавшие его впалые щеки, налились красным. – Отвали!

– Не-ет! – заорал Ион, вцепляясь в косяк. – Вы что, не поймете, глупцы, не…

Лих рванул, разворачивая историка к себе. Энет подскочил с другой стороны, и вместе они отшвырнули товарища в сторону. Остальные только хлопали глазами, не в силах понять происходящего.

– Вы что, озверели? Чего орете, мать вашу перемать? – из соседней комнаты выглянул Феникс. За его плечом маячила тень Тисамена.

Притвор комнаты Пирра с треском распахнулся, и все ввалились внутрь.

Комната старшего сына Павсания сохраняла свой обычный вид. Не было ни перевернутой мебели, ни брызг крови на полу или стенах, ничего необычного. Кровать царевича стояла у противоположной от входа стены, яркий свет утреннего солнца проникал через маленькое оконце в правой стене. Были слышны голоса столпившихся во дворе клиентов.

Пирр находился на кровати, лежал на спине. Глаза его были открыты. Смятая простынь сползла к поясу, обнажив бычью шею, выпуклую пластину грудной клетки, налитые железной мощью округлые плечи.

И толстое, мускулистое левое предплечье, вокруг которой обвились тонкие страшные кольца. Змея была совсем не черная, скорее грязно-серая, с невнятным темно-коричневым узором чешуи. Она была совершенно неподвижна, словно намотанный на руку шнур.

– Тихо, болваны. Разбудите гада, – царевич сказал это тихо, бесцветно, почти не разжимая губ.

Все замерли, боясь даже дышать. Теперь Леонтиск понял поведение Иона и со злостью посмотрел на Лиха. Проклятый безумец! На выпуклом лбу Коршуна выступили бисеринки пота – теперь и он понял, что его горячность может стоить Эврипонтиду жизни.

Удивительно, что первым очнулся здоровяк Энет, тот, что в любой беседе старался держать рот на замке, справедливо полагая, что его сила – не в речах.

– Э… что мы можем сделать? – прошептал-простонал Энет. Леонтиск никогда не видел своего здорового, словно носорог, товарища таким жалким. Мощь его рук, взбугрившихся каменными мышцами и неукротимость духа были бессильны против хлипкой живой удавки, двумя тугими витками обвернувшей предплечье и локоть царевича.

– Позовите Агамемнона, – при этих словах царевича змея явственно шевельнулась. Леонтиск вздрогнул. Теперь он четко различал голову гада.

– Я здесь, – старый лекарь решительно растолкал молодых воинов, вышел на середину комнаты.

– Прости, что не даем тебе отдыхать, старина, – окаменевшие губы царевича тронула легкая улыбка. – Вчера ты вытащил с того света моего брата, сегодня попытайся спасти меня.

«Великие боги, он еще может шутить в такую минуту!» – поразился Леонтиск. Сам он чувствовал себя так, что будь его волосы покороче, они стояли бы дыбом.

– Я постараюсь, – сухо ответил старик, неотрывно глядя на змею.

– Может, это не аспид? – прошептал кто-то сзади.

– Нет, это он, – так же шепотом отвечал Ион. – Я видел рисунок в книге. Треугольная голова, окрас от серого до коричневатого, геометрический рисунок… Способен молниеносно двигаться, даже прыгать. И – смертельный яд, от которого смерть почти мгновенная…

– Заткнись! – оборвал его Лих.

– Не напрягай руку. Думай о чем-нибудь постороннем, змея чувствует твой страх, это может ее спровоцировать… – доктор медленно подходил, наматывая на руку кусок плотной ткани.

– Да я и не боюсь, – хмыкнул Пирр. – Просто зло берет – умирать от укуса какого-то червяка. Меня ж на том свете засмеют…

– Тихо. Я постараюсь отвлечь ее, – Агамемнон сделал еще пару мягких шагов к кровати.

– А если она все же укусит? – неподвижность тела царевича и неестественный голос заставили этот вопрос прозвучать особенно зловеще.

– Яд распространяется по крови очень быстро, ты умрешь через минуту или меньше. Или…

– Вот именно, «или», – прервал его Пирр, скосил глаза в сторону сгрудившихся у двери «спутников». – Эй, кто с оружием? Ты, Энет… Нет, Лих. Лих!

– Командир?

– Если прикажу, отрубишь мне руку у плеча – быстро, одним ударом. Ты меня понял?

Замешательство, пауза, заполненная тяжестью тишины.

– Понял? – прохрипел Пирр. Леонтиск с ужасом увидел, что змея на его руке снова пошевелилась. Коршун тоже это заметил.

– Да, – быстро произнес он, облизнул пересохшие губы. Сделал шаг вперед, и еще раз сказал, уже тверже:

– Да.

– Надеюсь, этого не потребуется, – едва слышно прошептал доктор Агамемнон, приближаясь к кровати с вытянутой вперед рукой. Лих тоже подошел ближе, вынув меч. Глаза у него, заметил Леонтиск, были совершенно безумные.

На мгновение в комнате воцарилась жуткая тишина. В окно со двора влетали звуки разговоров и блеяние козы.

– Да поможет мне Асклепий, Афина, Зевс и другие великие боги! – пробормотал старый лекарь, приблизившись вплотную к кровати, на которой неподвижной куклой лежал наследник спартанского престола.

Змея, почувствовав движение, резко подняла голову. Все оцепенели.

– А-ах! – лекарь резко бросился вперед, выбросив руку. Ткань частично соскользнула, закрыв руку Пирра и змею. Затем полотно вздыбилось под резкими судорожными ударами.

Поднялся дикий гам.

– Есть, держу! – закричал Агамемнон, неловко комкая ткань.

– А-а-а, проклятье! – заорал царевич, вскакивая на кровати. Змеи у него на руке не было.

– Укусила? Укусила? – метался, потрясая мечом, Коршун.

– Где змея? – орали все.

– Укусила?

– Не-ет! Где змея? – Стоя на постели прижавшись спиной к стене, Пирр шарил над головой, нащупывая висевший над кроватью меч. Склонившийся над простынями лекарь заслонял ему обзор.

– У меня!

Агамемнон оторвал от кровати энергично трепыхавшийся у него в руках сверток. Похоже, ему никак не удавалось толком его завернуть. И не удалось. Темная голова змеи показалась из скомканного холста, дернулась в сторону руки старика. Тот инстинктивно вздрогнул, но тут же перехватил другой рукой. Однако этого мгновения гадине хватило, чтобы освободить еще пядь гибкого тела. Молниеносно изогнувшись, она впилась лекарю в запястье.

– А-х-х! – взвизгнул старик, встряхнул руками, чтобы сбросить рептилию наземь, но она с демоническим проворством оплела его запястье и скользнула по предплечью выше, в рукав. Истерично дергаясь и крича, Агамемнон принялся свободной рукой комкать на себе одежду, пытаясь изловить скользкого гада. Пирр, Энет и еще кто-то бросились к нему на помощь, но лекарь отступил назад, крича:

– Нет! Не подходите! Не подходите! Я сам…

Змея трепыхалась где-то у него под мышкой.

– Руку, старый, руку давай! – завопил Лих, сверкая клинком.

– Поздно, – прохрипел старик. – Она уже укусила… За тело. Я мертв. Дайте нож, живо!

– Нож! Нож!

Все лихорадочно протянули руки к поясам, но нож оказался только у Феникса. Подскочив к старику, он прокричал:

– Куда бить? Где эта падаль?

Определить, что происходит у доктора под двумя хитонами, было невозможно, к тому же он не прекращал извиваться и комкать одежду руками.

– Дай сюда… – тут старого лекаря скрутила первая судорога, он промахнулся рукой мимо протянутого Фениксом ножа, согнулся пополам, затем рухнул на колени.

– Да-ай! – прошипел он через стиснутые зубы. Феникс с выражением полного ужаса на лице вложил ему в руку нож и поспешно отступил назад.

– Агамемнон, старина! – вскричал Пирр, спрыгивая с кровати.

Скрежеща зубами, старик скрутил ткань хитона на животе, полоснул ножом. Его начали бить конвульсии, с каждым мгновеньем все более жестокие. Глаза доктора закатились, но он вслепую продолжал полосовать себя в районе живота. Между скрюченными пальцами проступила кровь, стремительно пропитала ткань одежды. Стриженый затылок старика мелко дергался, изо рта вырывался сдавленный вой. Леонтиск закрыл глаза: смотреть на эту жуткую агонию было невыносимо.