Балаустион - Конарев Сергей - Страница 82

82

– Это в твоих силах, – изменившийся тон консуляра означал, что начинается деловой разговор. – Сенат готов назначить меня постоянным представителем Республики при Ахейском союзе, и в этом случае мы с тобой, любезный эфор, будем встречаться… достаточно регулярно. Если, конечно, нам удастся уговорить Спарту стать членом союза. А я думаю, нам это удастся…

– Я хотел бы разделить твою уверенность, милый господин Фульвий, – осторожно произнес Анталкид. В животе у него забурчало, видимо, фалернское вступило во взаимодействие с выпитым ранее хиосским.

– Еще вина, – приказал консул рабыне. На этот раз Анталкид не стал отвлекаться на созерцание ее прелестей – так важна была поднятая тема. – Ты провел работу, о которой мы договаривались?

– Конечно. Я подготовил законопроект, который внесу сразу после того, как ты, господин консул, в своем выступлении перед переговорщиками предложишь Спарте вступить в Ахейский союз. В этой части нет никаких изменений?

– Все остается по-прежнему, – римлянин прожевал закинутую в рот щепоть сложного салата. – Думаю, для этой идеи будет полезно, если ее озвучу именно я, представитель незаинтересованной стороны.

«Ох уж это милое лукавство! Это Рим-то незаинтересованная сторона? Та-та-та…» – усмехнулся про себя Анталкид.

– Бесспорно, – мотнул стриженой головой македонянин. – Придумано блестяще. Если предложение будет исходить из твоих уст, господин сенатор, спартанцы, какими бы твердолобыми они ни были, не посмеют от него просто так отмахнуться. Ах, прошу прощения, господин эфор.

– Ничего, – Анталкид смотрел только на римлянина. – Как мы и договаривались, я переговорил со всеми двадцатью восьмью геронтами, от которых будет зависеть решение этого вопроса. Разумеется, данная тема затрагивалась деликатно, как бы вскользь – я помню, что твое предложение должно стать неожиданностью, чтобы недоброжелатели не могли приготовить оборону. К сожалению, результаты не очень утешительные…

– Вот как? – лицо римлянина ожесточилось. – Продолжай.

– Из двадцати восьми человек только десять готовы явно поддержать подобное предложение, и примерно столько же настроены негативно. Остальные не готовы дать определенного ответа или колеблются. Думаю, их решение будет продиктовано условиями момента.

Анталкид хотел было добавить шутку о козах, бегущих за вожаком, но передумал, поглядев на серьезное лицо сенатора. Тот заговорил не сразу, и сказанное эфору очень не понравилось.

– Господин Анталкид, я бы хотел, чтобы ты мне составил список этих нелояльных нам геронтов, – медленно проговорил Фульвий. – И, отдельно, ad hoc,[2] тех, кто колеблется. Ты меня слышишь? Слишком много поставлено на карту, клянусь Марсом, чтобы мы позволили им роскошь колебаться.

– Понятно, господин сенатор. Я предоставлю тебе эти сведения в ближайшие дни.

На несколько минут наступило молчание. Римлянин сидел, казалось, погрузившись в раздумья, его сотрапезники не смели их нарушить. Наконец, консуляр разжал массивные челюсти.

– Я слышал, многие из геронтов поддерживают этого… как бишь его… Пирра, сына ссыльного царя. Это правда?

– К сожалению, – вздохнул Анталкид. – Так называемые «патриотические» призывы Эврипонтидов находят большой отклик как у рядовых граждан, так и у геронтов, наших старейшин. Мы пытаемся с этим бороться, но увы… Сын и друзья Павсания ведут активную борьбу за признание его приговора недействительным.

– Какой кошмар! – возмутился Лисистрат.

Консул подался своим массивным телом вперед, остановив тяжелый взгляд на лице спартанца.

– Возвращение царя Павсания в Спарту значительно изменит ситуацию в городе. И, как я догадываюсь, не в пользу дальнейшей дружбы с Римом, Македонией и тем же Ахейским союзом. Какова, на твой взгляд, вероятность того, что синедрион геронтов вернет царя-Эврипонтида из ссылки?

– Вероятность достаточно высока, несмотря на то, что царь Эвдамид, несомненно, воспользуется своей половиной царских голосов.

– То есть? Поясни, – не понял римлянин.

– Спартанская герусия состоит из тридцати человек, – послушно начал Анталкид. – Двадцать восемь из них – старейшины родов, и двое – лакедемонские цари. Со времен царя Клеомена голоса двух царей равны голосам остальных двадцати восьми членов герусии.

– Одним словом, каждый царь голосует как четырнадцать геронтов, так? – наморщил лоб Фульвий.

– Совершенно точно. Однако, господин сенатор, у меня появились сведения, что партии Эврипонтидов не на что рассчитывать, перетяни она на свою сторону даже всех геронтов и самого царя-Агиада в придачу.

– ???

– Из надежных источников мне удалось узнать, что в ближайшее время старый царь Павсаний и его ретивый сын перестанут возмущать умы граждан и покой нашего города. Думаю, тебе, достойный Фульвий, будет небезынтересно узнать это.

И Анталкид подробно рассказал высоким собеседникам все, что ему удалось узнать о подготовленном альянсом плане убийства Эврипонтидов. Выслушав, консуляр удивленно покачал головой:

– Quod attinet[3] существования тайного сообщества, называемого «альянсом», я, разумеется, в курсе. Но эту акцию они со мной не согласовали…

«А если и согласовали, ты, конечно, об этом не скажешь, дорогой римский друг», – подумал Анталкид.

– Так что, расстроим планы заговорщиков, господин консул? – небрежно сказал он вслух.

– Ни в коем случае! – испуганно вырвалось у македонца, он напряженно поглядел на римского сенатора.

– Увы, падение нравов среди эллинской аристократии очень удручает меня, клянусь богами, – помолчав, по своему обыкновению, промолвил консул. – Однако в этом вопросе разумнее, apparet id etiam caeco,[4] закрыть на это глаза.

Собеседники римлянина улыбнулись, оценив каламбур.

– Итак, – продолжал Фульвий, – не будем вмешиваться. Я прибыл сюда, в Грецию, не для того, чтобы участвовать в таких грязных делах. («Вот это цинизм!» – восхитился Анталкид.) Сосредоточим усилия на нашей главной цели, и пусть события идут своим чередом.

– Да будет так! – отозвались собеседники. Фалернское искристой струей снова полилось в кубки.

Отпив глоток, Анталкид сладострастно вздохнул. После того, как он рассказал о заговоре римлянину, ему полегчало. Теперь ответственность за все проистекающие из этого знания действия – или бездействие – была переложена на плечи и головы куда более серьезных людей. Увы тебе, старый царь Павсаний! Твой последний судья завизировал смертный приговор. Сказать по правде, ты был прескверным царем и еще более отвратным политиком. Тьфу-тьфу, о покойниках или хорошо, или ничего. Ты был хорошим врагом, Эврипонтид. Покойся с миром.

Критий с отчаянием посмотрел на очередную развилку коридора.

– Эй, командир, кажется, сюда…

– Как «кажется»? Ведь старший ирен объяснил тебе, куда идти. Ты что, забыл, где нужно свернуть? – прошипел Орест, декадарх Крития. Он был поразительно похож на своего старшего брата, Пирра, – та же смуглая кожа, скуластое треугольное лицо с горящими глазами, крепкое сложение, вот только голос чистый, звучный, без знакомой всей Спарте металлической хрипотцы.

– Мы, вроде, заблудились, – ухмыльнулся Толстяк Биант, продемонстрировав черную дыру на месте выбитого в кулачном бою зуба.

Критий болезненно поморщился – все обстояло прескверно. Галиарт, ирен «львов», действительно растолковал ему, как пробраться в Персику и отыскать жилые помещения гостей-ахейцев. Апартаменты было решено обыскать именно сегодня, пока все гости находятся на пиру. «Волчата» уже облазили оба этажа правого крыла жилых помещений, но не нашли ничего подобного тому, что приказал искать Галиарт. На очереди были комнаты левого крыла, и мальчишки уже почти подобрались туда, когда в коридоре показался кто-то из охраны и пришлось спешно свернуть в узкий боковой проход, пробежать сквозь несколько кладовых и прокрасться через наполненную изумительными запахами кухню. Биант вознамерился было что-нибудь стянуть, но Орест увесистой оплеухой заставил его передумать. Вынырнув в дверь, за которой находилась пыльная винтовая лестница, и немного поплутав по запутанным переходам огромного дворца, «волчата» остановились, поняв, что слегка заблудились. Апартаменты правого крыла, без сомнения, находились где-то поблизости, уйти от них далеко они просто не могли. Но вот как в них пробраться, причем так, чтобы не быть замеченными снующими по дворцу прислугой и солдатами? А попасть туда было необходимо, ведь, как помнил Критий наставления Галиарта, именно там находились комнаты стратега ахейцев Эфиальта, которые обязательно нужно было обыскать. Критий вспомнил, что ирен Галиарт велел кое-что еще, но об этом «волчонку» не хотелось думать вовсе. Лошадинозубый товарищ царевича Пирра строго-настрого предупредил Крития, чтобы он ни в коем случае не сообщал о задании своему командиру Оресту. Критий так и поступил, посвятив в секрет только Бианта и Еврипила, ближайших из друзей. Однако Биант, мул тупоголовый, целый день пыжился от гордости, что ему предстоит участвовать в таком важном деле, ходил с важным видом, бросал намеки и напускал туману. Орест быстро это просек, увел подчиненного за казармы и начал «колоть». Уже через четверть часа здоровый как кабан, но не отличавшийся умом Биант выложил декадарху все как на духу. Орест усмотрел в запрете Галиарта происки друзей Пирра, оберегающих брата своего вождя от опасности, и, конечно, решил идти вместе остальными. Мольбы Крития не делать этого никакого успеха не возымели.

вернуться

2

для этого случая (лат.)

вернуться

3

что касается (лат.)

вернуться

4

это ясно даже слепому (лат.)