Классическая драма Востока - Гуань Хань-цин - Страница 111

111

Сунь.Посмотрите-ка, что там, за могилой, делает Сунь Младший?

Лю и Ху.Хорошо, старший брат. Мы пойдем и посмотрим. (Смотрят вниз.)Старший брат! Он сделал из бумаги семь человечков и теперь закапывает их в землю. Видно, мечтает о том, чтобы вы поскорее умерли, а он завладеет всем вашим богатством.

Сунь (разражаясь гневом). Ах ты, бесстыжий наглец! (Бьет брата.)О! Я, кажется, до того напился, что от вина рукава рубашки мокры [161]и от цветов края шляпы обвисли. Ладно, делай что хочешь, только к дому моему ни ногой!

Ян Мэй-сян.Юаньвай совсем пьян!

Лю и Ху уводят Суня.

Сунь Чун-эр.Брата увели, пойду на могилу, попрощаюсь с родителями, а затем поплетусь к себе в старую гончарню. По злобному навету двух проходимцев брат избил меня, но я не питаю к нему злобы.

Заключительная ария

Обруган я тобой тысячекратно, Тобой побит раз тридцать, вероятно; Пусть лязгают клыки у горла волчьи, Терплю беду с достоинством и молча. При матери с отцом все было б честно: Владели б мы имуществом совместно. Пусть старшему в семье дается право Являть и щедрость и причуды нрава, Иметь друзей, бесчисленных знакомых И приглашать и днем и ночью в дом их. Но рассуди, на что это похоже, Коль брат родной не ближе, чем прохожий? Ты золотом владеешь, серебром, Я — обделен родительским добром… В гончарне я средь битой черепицы Вновь буду при луне всю ночь томиться.

Действие второе

Входят Сунь, Лю Лун-цин и Ху Цзы-чжуань.

Сунь.Вчера на могиле осушил я невесть сколько чарок, так что до сих пор в себя не приду. Однако вместе с моими верными братцами направляюсь в заведение дома Се, чтобы снова устроить выпивку.

Входят в кабак.

Лю и Ху.Старший брат! Давайте мы заключим братский союз, как в свое время Лю, Гуань и Чжан. Станем жить вместе, пока живется, а коль умирать, так и умирать вместе. У младших братьев несчастье — старший спасет; у старшего горе — младшие помогут; так и запишем в нашей клятве: стоять друг за друга не на жизнь, а на смерть!

Сунь.Совершенно согласен с вами, милые братцы!

Пьют вино и, захмелевшие, выходят из кабака; Лю и Ху волокут пьяного Суня, но тот падает и засыпает.

Лю и Ху.Послушайте, брат! Это же вам не постель, а улица! Нашли место, где спать! Разве не слышите, что уже ударили в колокол [162], возвещающий ночь и запрет ходить по улицам? Пора возвращаться домой!

Сунь не просыпается.

Экий увалень! Крепко заснул. Буди не буди — не проснется. А погода внезапно испортилась, поднимается пурга, мы оба промерзли… Тащить его домой слишком долго, к тому же в эту пору нас могут застать стражи. Ему-то ничего, он богатый, откупится, а мы? Мы ведь бедняки, и если нас схватят — так уж не пощадят: прощай жизнь! Лучше всего махнуть на него рукой, — пусть валяется, а самим поспешить по домам… (Ощупывают Суня.)Ого! Да у брата в голенище пять серебряных слитков! Как говорится, увидел да не взял — хуже, чем потерял! Видно, само Небо дарит вам такое богатство: мы не возьмем — другие возьмут!.. (Забирают деньги.)Если же он замерзнет, — мы ни при чем! (Удаляются.)

Появляется Сунь Чун-эр.

Сунь Чун-эр.Какая пурга! Я, Сунь Чун-эр, ходил по улицам, чтобы заработать хоть несколько грошей перепиской бумаг. Теперь стемнело, и я возвращаюсь к себе в старую гончарню.

(Поет.)

На мотив "Осмотрительность" в тональности "чжэнгун"

В черном-черном, кромешном небе тучи стылые все мрачнее; В пустоте, в безлюдье пустынном резкий ветер все холоднее; Вихрь снежинок шестиконечных все плотней, все чаще и гуще, С ног сбивает жестокий ветер, леденящий и вездесущий. От колючего ветра и снега мне, бедняге, некуда деться, От промозглого холода-стужи мне, бродяге, негде согреться.

На мотив "Катится вышитый мяч"

О снегопаде у богатых мненье — дурные, мол, уносит испаренья; Мол, снег — благое предзнаменованье, мол, будет урожай и процветанье. А вот бедняк, что наг и обездолен, и рассуждал бы так, да нет, не волен! Я вижу, обложили небо тучи, И представляю каждое мгновенье, Что с высоты летят, летят каменья, Как ядра смертоносные, гремучи. И голову я низко опускаю, И, зябко ежась, поднимаю плечи, Замерзшими ногами, как увечный, Едва-едва в снегу переступаю… Услышу ли я о весне известье? Чтобы сугроб не стал моей постелью, Брести придется мне, борясь с метелью, Опять в гончарню старую, в предместье.

Увы! Это удел богатых — веселиться, когда идет большой снег. А такому бедняку, как я, большой снег лишь усугубляет горькую участь…

(Поет.)

На мотив "Бестолковый сюцай"

Я слыхал от господ немалых, От людей высокого званья, Что приятно в такую пору, Снег собрать с дорожек, натаять, Заварить душистого чаю И в хранилище сесть за книгу. Говорят еще, что недурно, За расшитым пологом сидя, Коротать ненастное время. Предаваясь вину хмельному. Но ведь все это, впрочем, доступно Либо книжникам многоученым, Подражателям древнего Тао [163], Либо самым сановным лицам, Составляющим цвет государства. Ну а старый рыбак, который Знает только мороз и голод И, в плаще дрожа тростниковом, По замерзшей реке стремится Очутиться скорей под крышей, — Что рыбак нам на это скажет?

О! Какой густой снег, какая пурга! Невольно вспоминается, что издревле бедные ученики и последователи Конфуция испытывали множество тягот…

(Поет.)

На мотив "Катится вышитый мяч"

За хворостом ходить во время вьюги, — как ни гони, а не желают слуги. В такой вот снег при всем своем желанье Хань Синь не собирал бы подаянье. Судейский — арестанта не повел бы, Сунь Кан — строки единой не прочел бы. Во время вот такого снегопада Конь Хань Туй-чжи вперед бы не стремился; Мэн Хао-жань с ослом бы не решился Моста Балин преодолеть преграду. Во время вот такого снегопада Не знал Су Цинь [164], куда ему податься. Не стал бы в гости к Даю собираться И Ван Цзы-ю, как ни брала досада!.. Спал Юань Ань во время снегопада, Иных забот себе не представляя; И люди знали: дверь его сарая, Покуда спит он, отворять не надо. Встарь Люй Мэн-чжен во время бури снежной С жаровнею остывшей ночь возился… А мне, что крова отчего лишился, Мне погибать придется неизбежно.