Классическая драма Востока - Гуань Хань-цин - Страница 75

75

Цай.Теперь ты будешь жить в нашей семье. Я — твоя родная свекровь, ты — моя родная невестка, ты будешь для меня как собственная дочь. Не нужно плакать, пойдем лучше займемся домашними делами.

Уходят.

Действие первое

"Цзин" [90]в роли лекаря Сай-лу входит и говорит нараспев:

"Книга о травах" до тонкостей ведома мне: С чувством и с толком — лечу по сходной цене. Своим лекарством покойника не воскрешу, Зато живого угробить могу вполне.

Моя фамилия — Лу. Люди говорят, что я силен в искусстве врачевания, и поэтому прозвали меня "лекарем Сай-лу". Я держу аптеку за Южными воротами уездного города Шаньян. В нашем городе живет тетушка Цай, у которой я занял десять лянов серебра, а теперь с процентами должен ей двадцать. Она уже не раз приходила за деньгами, да мне нечем расплатиться. Если она больше не придет, то и говорить не о чем. Но если придет — я знаю, как мне быть. Посижу-ка я в аптеке, посмотрю, не явится ли кто-нибудь.

Цай (входит.)Я — старая Цай. Я давно уже переселилась сюда, в Шаньян, и живу себе потихоньку. Тринадцать лет назад сюцай Доу Тянь-чжан оставил мне в невестки свою дочь Дуань-юнь. Мы сменили ей это детское имя на Доу Э. Не прошло и двух лет после свадьбы, как мой сын вдруг заболел чахоткой и умер. Моя невестка уже три года вдова и скоро снимет траур. Я сказала ей, что пойду за город получать долг с лекаря Сай-лу. (Идет.) Я миновала городские стены, завернула за угол и подошла к его дверям. Дома ли лекарь Сай-лу?

Лекарь.Заходите, тетушка!

Цай.Что-то мое серебро у вас залежалось, пора бы и возвратить!

Лекарь.Тетушка, я не держу денег в аптеке. Пойдемте со мной в деревню, там я с вами и рассчитаюсь.

Цай.Что ж, пойдемте.

Идут.

Лекарь.Вот мы и дошли до удобного местечка — ни на востоке, ни на западе ни души. Где же и приступать к делу, коль не здесь? У меня тут припасена веревка… Эй, тетушка, кто это вас кличет?

Цай.Где?

Лекарь начинает душить старуху. Вдруг появляются старый Чжан и "фуцзин" [91]в роли Чжана Осленка. Лекарь Сай-лу в испуге убегает. Старый Чжан приводит тетушку в чувство.

Осленок.Смотри-ка, отец, эту старуху едва не задушили.

Чжан.Эй, тетушка! Откуда ты, как тебя зовут? За что хотел задушить тебя этот человек?

Цай.Меня зовут Цай, живу я в этом городе со своей невесткой-вдовой. А этот лекарь Сай-лу задолжал мне двадцать лянов серебра, вот я и пришла к нему сегодня требовать долг. Кто же мог знать, что он решил заманить меня в безлюдное место и задушить, лишь бы не платить долга! Не окажись здесь вы, почтенный, и этот молодой человек, не быть бы мне, старухе, в живых!

Осленок.Слыхал, отец? Она говорит, что живет с невесткой. Коли я спас ей жизнь, она должна меня отблагодарить. Ты, если хочешь, бери эту тетку, а я возьму ее невестку — нам обоим будет хорошо. Поговори-ка с ней!

Чжан.Слушай-ка, тетушка! У тебя нет мужа, у меня нет в доме хозяйки. Может, пойдешь ко мне в жены, а?

Цай.Как вы можете говорить такое? Пойдемте ко мне, я хорошо отблагодарю вас деньгами.

Осленок.Значит, ты не согласна, хочешь откупиться от нас деньгами? Тут валяется веревка лекаря Сай-лу, задушу-ка я тебя, доведу до конца его дело! (Подбирает веревку.)

Цай.Братец, позволь мне немного поразмыслить!

Осленок.Да чего тут размышлять? Ты пойдешь к моему папаше, а я возьму твою невестку.

Цай.Если я буду противиться, он меня придушит. Ну хорошо, хорошо! Пойдемте ко мне домой.

Все уходят.

Доу Э (входит.)Моя фамилия — Доу, детское имя — Дуань-юнь, предки мои родом из Чучжоу. На третьем году жизни я лишилась матери, на седьмом рассталась с отцом. Отец отдал меня в невестки тетушке Цай. На семнадцатом году я стала женой ее сына. На беду мою, муж умер вот уже три года тому назад. Сейчас мне идет двадцатый год. За Южными воротами живет лекарь Сай-лу, — задолжал моей свекрови, считая с процентами, двадцать лянов серебра и, сколько ни напоминали, не возвращает долга. Сегодня моя свекровь сама отправилась к нему за деньгами. Эх, Доу Э! До чего же горька твоя судьба!

(Поет.).

На мотив "Алые губы"

Нутро изболело, томится тело который год. Ныне и впредь суждено терпеть бремя невзгод. Знает ли Небо, как тяжек подобный гнет? Оно исхудало бы, услыхав мои жалобы, и со мною рыдало бы ночь напролет. И никто не знает, когда придет конец этой скорби! (Поет.) На мотив "Замутивший реку дракон" В желтые сумерки, в белые дни, безмерно грустна и сна лишена, Забыв о еде, вопрошаю: где окончанье беде, ужель мне без меры она суждена! На вдовьем ложе одно и то же я вижу в мареве сна, Весь день-деньской той же тоской томлюсь допоздна. Если ветка в цвету, блестя, как парча, коснется расшитого полога исторгнет слезы она. Сердце рвется, когда гляжу из окна, и вижу, как, совершенно кругла, над женским покоем повисла луна. Душу жжет непонятный пламень палящий, неуемные мысли все чаще и чаще бегут за волною волна. Грузно гнетет тоска, складка на лбу глубока, с бровью бровь сведена. Хочу с собой совладать, но вдвойне нарастает смятенье во мне и горшим горем душа полна.

На мотив "Полевой сверчок"

Неужто гласили "восемь примет" [92]и сочетанье планет, что мне горевать до конца моих лет? Кто несчастней меня? Дайте ответ! Не могут сердца, как воду, точить без конца боль безысходную. Я трехлетней была, когда мать умерла, покинула свет. На седьмом году с отцом в разлуке, он ушел, и я потеряла след. Выдали замуж, супругом стал наш сосед, Но краток был его жребий, быстро поблек его цвет. Со свекровью вдвоем сторожим мы пустынный дом, Кто проявит заботу о нас, — никому дела нет!

На мотив "Радость Поднебесной"

В прежнем рожденье, быть может, мало благовонья во храме я воскуряла: не потому ль на себя навлекла В жизни нынешней столько горя и зла? О бытии предстоящем заботясь, спешите сегодня творить благие дела! Стану свекрови служить — жизнедатна ее похвала. Буду траур носить — сколько бы я ни прожила!