Западноевропейская поэзия XХ века. Антология - Коллектив авторов - Страница 36

36

СТАРИК

Старик на улице его короткий рассказ о старой женщине пустяк дешевая трагедия его седой голос дребезжит как нож который точили долго пока сталь не стала совсем тонкой голос висит отдельно от старика над черным длиннополым пальто Высохший старик в черном пальто похож на обуглившееся дерево Посмотрите на него привкус страха у вас во рту это первый глоток наркоза.

ЮНЫЙ ЛАНДШАФТ

Так почти неподвижно стоят они на лугу девочка что вертикально висит на канате неба чья длинная рука держит на длинной прямой веревке козу и коза чьи тонкие ноги наоборот несут землю подобрав ее по черным и белым клеточкам Мне кажется девочку зовут Урсулой — я и мое одиночество катаемся на лодке — полевой мак высок Нет слов как это грациозно изящнее чем кольца рогов зебу и выдублено временем как шкура зебу — их ценность открыта порывам души Так я говорю и связываю слова в единый сноп радости перед этой девочкой с козой Над кончиками моих рук на ощупь ищут руки моих иных рук вечно

МАРСЕЛЬ ТИРИ

Марсель Тири(род. в 1897 г.). — Франкоязычный поэт. Участвовал в первой мировой войне. Был адвокатом. Много путешествовал. В творчестве этого крупнейшего бельгийского поэта XX в. мифологические и библейские образы, зачастую саркастически переосмысленные, причудливо сочетаются с картинами современной жизни. Автор сборников стихов «Сердце и чувства» (1919), «Море спокойствия» (1939), «Три долгих жалобы полевой лилии» (1956) и др.

В ТРЕТЬЕМ КЛАССЕ

Перевод с французского А. Арго

…Был третий класс поэтам предназначен. Там пахло суетой, был воздух протабачен, Но тонкой струйкою сквозь этот серый смрад Неодолимо шел нежнейший аромат… Иной, глаза чуть-чуть платочком прикрывая, Глядит, как стелется завеса дымовая… Их ночь черным-черна, как в сказке темный бор, А на коленях их вчерашние газеты, И с тех полос глядят на них в упор Земные новости, последние декреты, Возня, и суета, и плата за квартиру, Налогов тягота, и обращенье к миру. А где-то на Луне в незыблемом просторе Есть кратер, называющийся Море Спокойствия!..             Уже рассеялся дотла Мой город Тирлемон — дорога привела Нас к Млечному Пути… И наши все дела, Расчеты, прибыли, весь мир обыкновенный С его легендами и самый Тирлемон Разбрызгался среди струящихся времен Гигантским веером в туманностях Вселенной!

ПОЭМА

Перевод с французского П. Антокольского

Я познакомился в травмае с ней когда-то Там, за грядою дюн, на дальнем берегу. И это был июль четырнадцатого года. Я познакомился с той девушкой в трамвае, Который мчался вдоль песчаных белых дюн, Пересекал наш край без всякого маршрута. А теплый ветер был беспечен, как щенок, И не предчувствовал, что вечером погибнет. Он словно кисеей касался губ и щек Той бедной девушки в берете, в юбке длинной. Последней синевы безоблачный клочок, Последний мирный миг над фландрскою долиной. Вы скажете, что он по-прежнему идет Среди песчаных дюн и садиков зеленых, Что очертанья дюн по-прежнему влажны, И впитывают йод, и женственно нежны. Нет, больше нет у нас попутчицы прелестной. Болтали, что нашлась, что где-то люди помнят Ее возврат в страну, в печаль безлюдных комнат. Нет, это Мир другой, угрюмый, грустный, тесный. А я уже старик. И в мыслях не могу Твой облик воскресить, девчоночка живая, В том переполненном, приморском том трамвае В тот вечер ветреный на дальнем берегу. Ты девушка. Ты мир. Продлился твой расцвет, Продлилась жизнь твоя в теченье сотен лет. Штыками пронзена, лишенная сиянья, Ты слезы льешь. Ты соляное изваянье.

НОРЖ

Норж(псевдоним; наст. имя — Жорж Можен; род. в 1898 г.). — Пишет на французском языке. Стихи поэта, чаще всего лапидарные и ясные, полны метких наблюдений над реальной действительностью и злых насмешек над буржуазным бытием, перерастающих в горький сарказм. Основные сборники Норжа: «Двадцать семь ненадежных стихотворений» (1923), «Календарь» (1932), «Радость сердец» (1941), «Крупная дичь» (1953), «Четыре времени года» (1960).

ОБ ОДНОМ ИЗ ТРЕХ РАСПЯТЫХ НА ГОЛГОФЕ

Перевод с французского М. Кудинова

О третьем речь… Он самый невезучий. Конечно, не знаток я, господа, Но извините, странный этот случай Был окружен молчанием всегда. Не меньше мук тот парень испытал, Чем бывший с ним напарник. Почему же Из них двоих один он в ад попал, Хоть на кресте он мучился не хуже? Подумайте, в ладонях две дыры, Пожар в кишках — и так висеть часами… Он умер злым. А были б вы добры, Когда б такое вытерпели сами? Испорчен был и груб он, говорят, Погряз в пороках, если верить книжкам… Но с божьим сыном рядом быть и в ад Отправиться — пожалуй, это слишком. Его товарищ в небо прямиком Попал с креста — за то, что помолился; А он, чью плоть как будто жгли огнем, Вдруг в пекле ада снова очутился. Его товарищ, как он ни был плох, Теперь в раю, обласкан и починен, А на него свой гнев обрушил бог За все то зло, в котором сам повинен. Простите мне, но только никогда Понять не мог я этот странный случай. Одно скажу: тот парень, господа, Из всех троих был самый невезучий.