Сочинитель - Константинов Андрей Дмитриевич - Страница 69

И если Никита был крайне заинтересован в том, чтобы взять заказчицу, то Виктор Палыч хотел, естественно, совсем другого — он понимал, что тот, кто организовал на него покушение, скорее всего знает очень много… Сам Антибиотик не переставал ломать голову над тем, кто же все-таки мог рискнуть и попытаться убрать его? Врагов у Антибиотика было много, недоброжелателей и завистников — еще больше… Личная «контрразведка», как проклятая, отрабатывала и проверяла различные версии — но результаты проверок пока не радовали. Хуже всего было то, что и сам Череп, чувствовалось, пребывал в некоторой растерянности и не мог нащупать хотя бы интуитивно какую-нибудь ниточку — а такого за бывшим офицером КГБ раньше не водилось, Антибиотик всегда помнил его спокойным, уверенным и не сомневающимся в положительном результате отработок…

Когда выяснилось, что Кораблева запугать не удалось (а выяснилось это, когда старик не стал обращаться с утра к адвокату Бельсону), Виктор Палыч пошушукался с Черепом и одобрил его предложения. А предлагал «начальник контрразведки» очень простую вещь — учитывая то, что место и время операции известно, надо посадить в удобное место хорошего стрелка, задача которого предельно проста: снять заказчика (или заказчицу) до того, как его (или ее) задержат «руоповцы». То есть Череп руководствовался простым и очень старым правилом — если не можешь перехватить у противника источник информации, его нужно по крайней мере «закрыть»… Снайпер ни в коем случае не должен был «работать» по сотрудникам милиции — только по человеку, который должен прийти на встречу, и по самому Кораблеву. Старика надо было убрать в любом случае, даже если встреча срывалась: этим Антибиотик решал сразу несколько задач — во-первых, резко повышал свой авторитет среди «братвы», а особенно среди глуповатой, мало чего понимающей в серьезных делах молодежи, во-вторых, старик сам мог знать что-то лишнее, мог и мусоров на еще одну контрольную встречу вывести — а вдруг бы про нее Виктор Палыч узнать не успел?…

Нет, рисковать Антибиотику не хотелось, и поэтому снайпер, засевший на чердаке дома номер 65 по каналу Грибоедова, получил от Черепа следующие инструкции: идентифицировать по описанию старика, «держать» его в течение пятнадцати минут постоянно, устранять любого, кто попытается вступить с ним в контакт (в «рабочий» контакт, а не случайный), убрать самого старика и после этого немедленно уходить. В случае, если до 16.15 никто с Кораблевым на связь не выйдет — следует просто «гасить» старика и уходить, оставив оружие на чердаке.

Василий Михайлович, естественно, на этом инструктаже не присутствовал, но мыслил примерно так же, как и Череп — а чему было тут удивляться, они почти одинаковую школу прошли, вот и думали похоже…

Кораблев ходил вдоль магазина, считая минуты и почти физически ощущая, что его держат в прицеле — он только не мог определить направления… Разглядывая дома вокруг площади и пытаясь представить себя на месте стрелка, Василий Михайлович насчитал минимум девять качественных «гнезд», откуда можно было бы без проблем «отработать» цель… Старик почувствовал, как заколотилось сердце в груди, сдавленной бронежилетом, как вспотели вдруг ладони в карманах плаща. Зря говорят, что с годами люди меньше боятся смерти, а совсем уж ерунда, что ее не боятся те, кому часто самим доводилось убивать. Смерти боятся все, кроме идиотов…

Ощутив свой страх, поняв, что инстинктивно он начинает петлять, а не ходить по прямой, Кораблев рассердился сам на себя, закусил губу и высоко поднял голову — если уж суждено умереть, то хотя бы не загнанной в угол, ошалевшей от ужаса крысой… Он несколько раз глубоко вздохнул, усмехнулся чему-то и снова начал ходить по треугольнику внутри «пятачка» считая шаги и секунды — в конце концов, может быть, предчувствия и обманут его, может быть, все еще и обойдется…

Вадим Резаков, наблюдавший неотрывно за стариком через витрину магазина, хмыкнул и негромко сказал стоявшему рядом Кудасову:

— Ишь ты… Прямо как каппелевский офицер вышагивает…

— Почему именно каппелевский? — удивился Никита Никитич.

— Не знаю, — смутившись, пожал плечами Вадим. — Просто я кино какое-то смотрел — там офицеры Каппеля в психическую атаку шли с такими же вот выражениями на лицах, как у нашего Мазая…

Кудасов ничего не ответил, глянул на часы. После четырех минуло уже десять минут, а ничего интересного не произошло — к старику никто не подошел, радиостанции молчали…

— Ждем еще десять минут, а потом сворачиваемся, — тихо сказал начальник пятнадцатого отдела Резакову.

Вадим кивнул:

— Я тоже думаю, что уже никто не придет — обычно на такие встречи не опаздывают…

Между тем Никита Никитич с удивлением увидел, что лицо Кораблева как-то вдруг изменилось неуловимо — просветлело, что ли… Василий Михайлович вроде как даже улыбнулся чему-то, остановился на несколько секунд, словно размышляя над чем-то, а потом снова начал измерять шагами «пятачок». Кудасов нахмурился — старик вроде бы вел себя безупречно, но что-то не нравилось Никите в его походке, прав был Вадим, слишком уж она торжественная какая-то…

А Василий Михайлович действительно радовался — радовался потому, что досчитал до десяти минут (и еще контрольную минуту отсчитал на всякий случай), а Катерина так и не появилась, и шума никакого не возникло вокруг. Значит заметила она поднятый воротник плаща, значит он, Кораблев, сделал все-таки то, что обязан был сделать — прикрыл женщину, предупредил ее об опасности… Правда, Катерина может проколоться где-нибудь еще, но это уже не от него, не от Кораблева зависит… Ничего, Бог даст — выкрутится девка, она с головой дружит, недаром Вадим не только любил ее, но и считался с ней, уважал ее мнение… Кораблев снова остановился на мгновение, облизал пересохшие губы — он ничего не мог поделать с ощущением, что его «держат» сразу несколько человек — это было, как наваждение, как психоз.

«Все уже… Надо уходить… Может, и выскочу… Если быстро к магазину рвануть — могу успеть… Расскажу Никите про плешивого… Неужели они на самом деле решатся? Вот так — среди бела дня? Хотя какой там день, смеркается уже… Нет, бежать к магазину не буду — от судьбы все равно не уйдешь, они не здесь, так в изоляторе меня достанут, никакой Никита не поможет… А, может, все это мне только кажется? Ладно, спокойно, спокойно… Главное, что Катерина ушла… Все, надо и мне уходить, не могу больше… Сейчас до тумбы, а потом — сразу в магазин, скажу, что сердце сдавливает…»

Кораблев четко, по-строевому, развернулся на правом углу магазина спиной к каналу Грибоедова и зашагал к рекламной тумбе… Непонятно, как он сумел почувствовать бесшумный выстрел, но он его почувствовал — потому что не дойдя до тумбы всего двух шагов, старик вдруг резко обернулся и принял в лицо пулю, которую» снайпер послал ему в затылок…

Кораблев споткнулся, запрокинул голову, глядя угасающими глазами в хмурое небо, и повалился спиной на тумбу — он умер мгновенно, потому что пуля ударила его точно над правой бровью…

Какая-то бабка с авоськами, увидев упавшего человека, испуганно дернулась в сторону:

— И пьют, и пьют, Господи, глотки луженые, и все мало им… А ведь пожилой вроде бы человек…

Василий Михайлович уже не услышал этих слов…

Когда старик упал, Резаков, ближе всех стоявший к выходу в магазине, немедленно выскочил и быстро подошел к Василию Михайловичу, неподвижно лежавшему на правом боку. Вадим взял его за руку и перевернул на спину — увидев пулевое отверстие над бровью, опер сразу все понял, инстинктивно пригнулся и, разворачиваясь, выхватил пистолет из наплечки:

— Бляди! Ну, бляди какие!!

К Резакову быстрыми шагами подошел Кудасов:

— Что?!

— Снайпер, похоже… Дед готов… Бляди какие!!

— Направление, Вадим, направление? Откуда стреляли?! С Грибоедова?

— Вроде, оттуда… Он оглянулся перед выстрелом, почему он оглянулся?!

— Спокойно, Вадик, спокойно, вызывай «скорую»…

Никита Никитич достал из внутреннего кармана радиостанцию и глухо сказал: