Кровавое дело - де Монтепен Ксавье - Страница 129

— Я пришел спросить у вас, что с Эммой-Розой, вашей дочерью?

Судья отступил, потом прошептал, стараясь сохранить присутствие духа:

— Я вас не понимаю!

— В самом деле? — воскликнул Леон вне себя. — А, вы меня не понимаете, вы, который приказали арестовать невинную мать и грубо выгнали из родительского дома больную девочку? Вы ненавидите, неизвестно по какой причине, женщину, бывшую вашей любовницей, и свою дочь! Эмма-Роза нашла убежище у преданной, честной служанки. Вчера она исчезла, и никто не знает, куда. Я требую у вас отчета в аресте Анжель Бернье и в исчезновении ее и вашей дочери.

Леон говорил с лихорадочным жаром, голос его дрожал от справедливого гнева.

Фернан де Родиль был поражен манерами и словами молодого человека. Когда Леон замолк, он ответил голосом тихим и медленным, стараясь придать ему твердость:

— Я не знаю, сударь, кто вам поведал тайну моей молодости, но в настоящую минуту меня поражает не открытие моего секрета, а новость, которую вы сообщили, и обвинение против меня…

— Вы не признаете его справедливым?

— Я мог бы не удостоить вас ответом, но ваше доброе намерение очевидно, и я хочу объясниться… Вы сказали, что madame Бернье арестована?

— Да, несколько дней назад, как отцеубийца.

— Если madame Бернье в тюрьме — о чем я не знал, — то, значит, нельзя было оставить ее на свободе.

— Неужели вы осмеливаетесь считать несчастную женщину соучастницей в убийстве отца и в покушении на жизнь дочери?

— Я был далеко от Парижа и не знаю, что здесь произошло в мое отсутствие, но не сомневаюсь, что madame Бернье не была бы арестована без важных причин. Вы сейчас говорили об Эмме-Розе… ее дочери…

— И вашей!

— Пусть будет так, и моей, я не отпираюсь… Увлечение молодости не есть преступление. Если с тех пор, как я увиделся с Анжель Бернье, я не обошелся с нею по-дружески, то это потому, что мы встретились при исключительных обстоятельствах и моя прежняя любовница выказывала ко мне явное отвращение.

— Вы ее безжалостно бросили вместе с ребенком, разве она могла вас после этого любить и простить?

— Вы не судья моих действий! — высокомерно произнес Фернан де Родиль. — Да, впрочем, по какому праву вы вмешиваетесь? Что вам за дело?

— Я люблю mademoiselle Эмму-Розу! — воскликнул Леон страстно. — Мое самое горячее желание — быть ее мужем…

Барон вздрогнул. Эти слова взволновали его до глубины души. Сам не сознавая, он намеревался протянуть руку молодому человеку, но остановился — рассудок взял верх над чувствами.

— Велите полиции взяться за это дело! Обыщите весь Париж, расспросите всех. Надо узнать, что случилось с вашей дочерью!

На этот раз товарищ прокурора без малейшего колебания схватил руки Леона Леройе и горячо их пожал.

— Благодарю вас! — воскликнул он. — Вы напомнили мне мои святые обязанности, которыми я так долго пренебрегал! Если Анжель Бернье невиновна, как вы думаете, то я сделаю все, зависящее от меня, чтобы доказать это. Что же касается моей дочери, мы ее отыщем, клянусь вам!

— Поспешите, сударь, и молите Бога, чтобы не опоздать, — ответил Леон. — Я предчувствую, что ей грозит несчастье!

— Ваша правда! — сказал Родиль с сильным волнением. — Мне не приходило это в голову. Поедемте со мной, — прибавил он, беря шляпу.

— Куда?

— К следователю. Он один может рассказать, что произошло во время моего отсутствия.

Оскар Риго, увидев сквозь занавески первые лучи утренней зари, вскочил с дивана, на котором провел часть ночи. Ему спалось дурно, он думал, что на рассвете следует осмотреть конюшню, сарай и берег реки, не найдется ли там какое-нибудь указание на личность преступников. В сарае все было в беспорядке, но ничего подозрительного не нашлось. На промерзшей дороге и на берегу не было никаких следов, но близ воды ясно виднелись следы копыт и колес кареты.

Закончив осмотр, Оскар поднялся на дорогу и вошел во двор с низко опущенной головой, в глубоком раздумье. Вдруг в нескольких шагах от решетки он быстро наклонился и поднял какую-то крошечную вещичку.

— А, золотая запонка! — воскликнул он, осматривая находку. — Вот бирюза, жемчужины, она, наверное, принадлежала одному из шалопаев, входивших сюда. Вещь стоит дорого, значит, человек, потерявший ее, не какой-нибудь воришка, а настоящий господин высшего света. Черт возьми, эта находка пригодится: уж утру же я нос полицейским!

Поискав еще, но на этот раз без результата, Оскар вошел в дом и рассказал сестре о своих похождениях и показал запонку.

— Мы не можем оставить здесь надолго девушку, — сказала Софи.

— Не беспокойся ни о чем, я все устрою. Она нас не стеснит, ты возьмешь ее к себе.

— На два или три дня, но не больше… мне нужна свобода.

— Ну ладно, когда я найду квартиру, я ее перевезу к себе. Для того чтобы удался мой план, ее нужно спрятать, подумай-ка об этом!

— Делай, как знаешь, я на все согласна, но мне надо вернуться в Париж.

— Мы там будем через два часа, стоит только найти карету.

И Оскар через час привел большую карету, запряженную сильной лошадью. Во время его отсутствия Софи разбудила Эмму-Розу и сообщила ей планы брата. Девушка была только в силах протянуть руки своим новым друзьям, решившим защищать ее до последней возможности и доказывать невиновность ее матери.

Эмма-Роза оделась с помощью Софи, и Оскар усадил их в карету, запер дверцы и влез на козлы, не забыв захватить с собой бутылку вина, найденную накануне на столе.

На улице Дофин Софи отдала в полное распоряжение сильно страдавшей Эммы-Розы одну комнату. Зрение ее с каждым часом все слабело, и туман, застилавший глаза, становился все темнее.

Софи уговорила ее поесть, утешала ласковыми словами и усадила в кресло у яркого огня. Оскар отправился на поиски квартиры.

Фернан де Родиль вошел к господину де Жеврэ без доклада. Увидев друга, следователь встал, протянул руку и сказал:

— Как! Вы уже вернулись? Вы знаете, что в ваше отсутствие произошло многое?

— Если вы говорите про дело Анжель Бернье, я уже знаю и пришел поговорить с вами.

— Анжель Бернье арестована, — сказал следователь и передал подробности обыска и ареста.

После долгого раздумья господин де Родиль произнес:

— Оставим пока в покое Анжель Бернье, мы пришли поговорить о ее дочери…

— Разве с ней что-нибудь случилось?

Вместо ответа Фернан задал следующий вопрос:

— Вызывали ли вы вчера Эмму-Розу?

— Нет. Она была здесь всего один раз, на очной ставке с Оскаром Риго.

— Боже мой! — воскликнул Леон. — Предчувствие меня не обмануло: случилось какое-то несчастье!

— Несчастье? — повторил встревоженный следователь. — Объяснитесь, пожалуйста.

— Вчера, по приезде в Париж, я пошел навестить madame Анжель, но узнал, что мать в тюрьме, а дочь приютила преданная служанка, квартиру которой мне и указали в соседнем доме. Задыхаясь от волнения, я поспешно поднялся к ней и застал ее в горьких слезах — Эмма-Роза исчезла три часа назад…

— Исчезла! — прошептал господин де Жеврэ.

— Да, сударь. Слабая и больная, едва державшаяся на ногах, она пропала!

— Если вы не ошибаетесь и с девушкой на самом деле случилось несчастье, то в этом винить следует ее мать! Это по ее приказу исчезла Эмма-Роза!

Леон Леройе и Фернан де Родиль одновременно издали возгласы недоверия и недоумения.

— Вчера ко мне явился смотритель тюрьмы Сен-Лазар и передал вот это. Смотрите и судите.

Господин де Жеврэ положил на бюро лист бристольского картона, на который наклеили буквы.

— Откуда взялись эти буквы?

— Их нашли в мешке с пряниками, присланном Анжель Бернье ее сообщником. Прочитайте.

Фернан и студент наклонились к бюро и прочли. Товарищ прокурора опустился бессильно на стул, и крупные слезы потекли по его щекам.

— Мое бедное дитя находится в руках соучастника отцеубийцы, — шептал он. — Что с нею будет? Никогда я себе этого не прощу, никогда!