Лейли и Меджнун - Навои Алишер - Страница 15

15

ГЛАВА XXI

О том, как после долгих уговоров отец Меджнуна добился от сына согласия жениться на дочери Науфаля и о том, как после свадебного пира во дворце Науфаля Меджнун убежал в степь, покинув невесту

Украшенный жемчужинами слов, Девичий лик рассказа был таков: Когда пришел в сознание беглец, Заплакал, горько жалуясь, отец, Увещевал Меджнуна без конца, — И тот, взглянуть не смея на отца, На землю, от стыда сгорая, лег, Он целовал следы отцовских ног, Молил отца: «Прости меня скорей, Я прибегаю к милости твоей!» Решив: сознался сын в своей вине, Раскаяньем наказан он вполне, Отец сказал: «Ты можешь быть прощен, Но должен жить, как требует закон. Вину свою ты искупи сейчас: Как я велю, так поступи сейчас». Меджнун всегда великодушным был, Он благородным и послушным был, Когда в мозгу не воцарялась мгла, Чужда ему невежливость была. Исполнен вежества прямых людей, Исполнен мужества святых людей, Несправедливости не выносил И неучтивости не выносил. Он так сказал отцу: «Твой правый суд И слово — пусть прощенье принесут. Твой приговор я с радостью приму, Я слову подчиняюсь твоему». От этих слов повеселев тотчас, Отец повел о сватовстве рассказ: «Единственный среди аравитян, О нет! Скажи: среди подлунных стран, — Был Науфаль заступником тебе, Всегда сочувствовал твоей судьбе, Всегда помочь твоей любви хотел, Но был тебе сужден другой удел… Его стараний счесть я не могу, Ты в неоплатном у него долгу, Ты должен повиниться перед ним, И будешь ты прощен отцом родным. Ты хочешь быть покорным до конца? Исполни просьбу дряхлого отца; Мне принеси повиновенья дань, А Науфалю верным сыном стань. Есть у него жемчужина одна, И сердце каждое влечет она. Таит живую розу красоты Девичий заповедник чистоты. Она красой затмила небеса, Сразила сто племен ее краса, Ее невольникам потерян счет, Открыться ей — невольный страх берет, Твое согласье — слава для меня, А твой отказ — отрава для меня. Прощу тебя, когда согласье дашь, И весь народ возрадуется наш». Язык Меджнуна так отец связал, Что «соглашаюсь я!» Меджнун сказал. Обрадовал отца ответ его, Людей созвал он племени всего, И вот выносят яства и вино — Припасы приготовлены давно. Одежды пира украшают всех, А на Меджнуне — драгоценный мех, Вот соболь черный, белый горностай, — Одетым в день и ночь его считай! И двинулся веселый караван, И показался Науфалев стан. Созвал и Науфаль своих гостей, Созвал он знатных и простых людей. Уселись приглашенные в кольцо, К законам счастья повернув лицо. И длился пир семь дней и семь ночей. И много было сказано речей, И много чаш осушено до дна, И радость остается им одна: Сейчас войдут в нарядах дорогих Прекрасная невеста и жених. Невесту девять спрятало завес, Как месяц девять спрятало небес. Жених красив, как солнце поутру. Ему готово место на пиру. И вот, красноречивый, как Иса, Восславил проповедник небеса, Хвалу и славу господу воздал И солнце с месяцем он сочетал. И деньгами осыпана чета, — Да будет жизнь в богатстве начата. Когда, сходна с невестой молодой, Заря закрылась темною фатой, И на земле, на пастбищах степных, Ночь на колени стала, как жених, И дорогих каменьев без числа На девяти подносах поднесла, [17] Тогда, смеясь над юною четой, Их вместе привели в шатер пустой, Смеялись, ложе разостлав для них, — Невеста не смеялась и жених. Свели, увлечены своей игрой, Купца — с товаром, Муштари — с Зухрой. Но мудрый Науфаль пришел потом, Людей он попросил покинуть дом, Закрыл от взоров любопытных вход, И разошелся по шатрам народ… А Науфаль сидел и пил вино, Но сердце было смутою полно. И, беспокоясь о судьбе детей, Он тихо встал, чтоб не привлечь гостей. И, крадучись, приподнял он кошму, И что же тут представилось ему? Узнав, что любопытные ушли, Привстала сразу дочь его с земли, Привстала, чтоб у ног Меджнуна лечь, И повела потом такую речь: «Единственный средь мира и в любви! Сияют верностью глаза твои! Из-за страдальческой любви к Лейли Ты притчей стал для жителей земли, И славят все влюбленные тебя, Твою любовь навеки возлюбя. Лейли ты отдал сердце и покой, Зачем же в брак вступаешь ты с другой? Желая наших радовать отцов, Зачем ты сердца заглушаешь зов? О юноша! Ты — царь страны любви И всех, чьи помыслы — верны любви! И я внушила страсть душе одной, И у меня есть милый, есть больной, Из-за меня сгорает он в огне, Привязан путами любви ко мне. И я люблю, горю я вместе с ним, Но пламя наше в тайне мы храним. Подумай сам: что будет, если вдруг Услышит он, что мне Меджнун — супруг? Как нынешнюю ночь он проведет? Не в силах жить, он гибель обретет! Отныне тайну знаешь ты мою, О милости, Меджнун, тебя молю: Поняв, что я перед другим в долгу, Что поступить иначе не могу, — Ты встанешь и покинешь мой шатер, Не выставив народу на позор. Из-за меня гонения прими! Ты строго будешь осужден людьми, — Пусть ополчатся всюду на тебя, Но я молиться буду за тебя! Так счастье дашь ты сердцу моему, Меджнун! К тебе взываю потому, Что с прочими людьми не сходен ты, Великодушен, благороден ты! Надеюсь я, что бог, дающий свет, Убережет Лейли от всяких бед. Жемчужину, рожденную для нег, С тобой соединит господь навек!» Меджнун ответил: «В радости живи! Печальная — счастливой будь в любви! Любя, одежды верности надень. Да будет бог с тобою каждый день. Я понимаю боль любви чужой — И я скорблю израненной душой. Упреков не страшись: вот я стою — Пусть падают на голову мою! Прощай. Тебе не причиню я зла. Я сам хотел уйти. Ты помогла». Так, пожелав ей много долгих дней, Он проявил великодушье к ней, Ей братом стал, ее назвал сестрой, И вышел он и скрылся за горой. Опять он по степи решил блуждать, В пустыню горя он ушел опять. вернуться

17

На девяти подносах поднесла.— Речь идет о девяти небесных сферах.