Путь через равнину - Ауэл Джин Мари Антинен - Страница 93

— Сожалею, но нам нужно идти на север. Север, — повторил он, указывая направление.

Джерен явно расстроился и, закрыв глаза, задумался. Затем подошел к ним и вытащил из-под ремня какой-то предмет. Джондалар заметил, что на верху предмета что-то вырезано. Он вспомнил, что однажды видел нечто подобное. Джерен расчистил место на земле, провел предметом линию, затем другую, которая пересекала первую. Внизу под первой линией он нарисовал фигуру, отдаленно напоминающую лошадь. У конца второй линии, указывающей на реку Великой Матери, он нарисовал круг с лучами. Эйла пригляделась.

— Джондалар, — возбужденно проговорила она, — когда Мамут показывал мне символы и рассказывал, что они означают, то это был знак солнца.

— И эта линия — закат солнца. — Джондалар указал на запад. — А там, где он нарисовал лошадь, — юг. — Он указал на юг.

Джерен кивнул и начертил линию на север, нахмурившись при этом. Затем прошелся вдоль нее, встал лицом к ним и, подняв руки, скрестил их так, как это делала Эйла. Затем отрицательно покачал головой. Эйла и Джондалар посмотрели друг на друга, а потом на Джерена.

— А не хочет ли он сказать, что нам не следует идти на север? — спросила Эйла.

Джондалар понял, что хотел сообщить Джерен.

— Эйла, кажется, он не только хочет нас пригласить в гости, но пытается сказать что-то еще. Он пытается нас предупредить, чтобы мы не шли на север.

— Предупредить нас? Что может быть на севере такое, чего следует опасаться?

— Может, огромная стена ледника?

— Мы знаем про лед. Мы охотились на мамонтов вблизи него. Там холодно, но не опасно.

— Ледник движется и иногда ломает деревья, но он движется так медленно, что легко избежать этой опасности.

— Не думаю, что это ледник. Он предупреждает, что нельзя идти на север, и очень серьезно предупреждает.

— Ты права, но я не представляю, что же за опасность нас поджидает. Иногда люди, которые редко покидают свою территорию, считают, что все, что за ее пределами, представляет опасность, потому что там все по-другому.

— Не думаю, что Джерен может быть трусом.

— Согласен. — Джондалар повернулся к Джерену: — Джерен, я хочу понять тебя.

Джерен посмотрел на них. Он понял по выражению их лиц, что они поняли смысл его предупреждения, и ждал ответа.

— А не пойти ли нам к Тамену, чтобы поговорить с ним? — спросила Эйла.

— Не хочу возвращаться и терять время. Мы должны добраться до ледника прежде, чем кончится зима. Если мы продолжим наш путь, то легко выполним нашу задачу даже с некоторым запасом времени, но, если что-либо нас задержит, наступит весна, все будет таять, и идти через ледник будет опасно.

— Итак, мы идем на север.

— Мы пойдем, но надо быть очень осторожными. Все же хотелось бы знать, чего надо опасаться. — Он посмотрел на охотника. — Джерен, друг мой, спасибо за предупреждение. Мы будем осторожными, но нам нужно продолжать путь. — Он показал на юг, отрицательно покачав головой, и затем показал на север.

Джерен отрицательно закачал головой, но затем кивнул в знак согласия. Он сделал все, что смог. Он переговорил с другим охотником в капюшоне с лошадиной мордой, затем повернулся и показал, что они уходят. Эйла и Джондалар помахали им на прощание. Затем, закончив сборы, пустились в путь.

По мере продвижения на север обширной центральной равнины они видели, что местность изменяется: ровная степь переходила в предгорья. В новых условиях им пришлось часто возвращаться, обходя глубокие расщелины и скальные выступы. Эйла заметила, что земля здесь была бесплодной, хотя, может быть, так было потому, что наступала зима. Посмотрев назад с высоты, на которую они уже поднялись, они увидели равнину, которую пересекли, с новой точки зрения. Деревья и кусты сбросили листву, но равнина желтела осенними травами, которые могли служить кормом в течение зимы.

Они видели пасущихся животных. Лошади были наиболее близки сердцу Эйлы, и потому казалось, что их очень много, но здесь собрались и многочисленные стада гигантских и благородных оленей, были и северные олени. Бизоны объединялись в стада, чтобы мигрировать на юг. Как-то на протяжении целого дня огромные горбатые животные проходили по пологим холмам. Над огромной движущейся массой висели облака пыли, под их копытами дрожала земля, и рев их походил на гром. Реже встречались мамонты, и даже на большом расстоянии гигантские волосатые звери привлекали к себе внимание. Вне периодов гона самцы собирались небольшими группами. Изредка какой-нибудь самец присоединялся к стаду самок и шел с ними некоторое время. Вообще мамонт-одиночка непременно был самцом. Более многочисленные постоянные стада состояли из самок, связанных узами родства: старая и хитрая самка-вожак, затем шли ее отпрыски с их детьми и внуками. Самок было легко узнать — их бивни были короче, чем у самцов, менее закрученные, к тому же их всегда сопровождали малыши.

Большое впечатление производили и шерстистые носороги, но они встречались редко и никогда не создавали стад. Лишь самки имели небольшую семью. Ни мамонты, ни носороги не боялись четвероногих хищников, даже пещерных львов. Самцы могли прожить и одни, а вот самкам нужно было стадо, чтобы защитить малышей. Овцебыки, которые были меньше по размерам, держались друг друга. Когда их атаковали, они образовывали круг, выставляя рога наружу, а молодежь пряталась в середине этого круга.

Чем выше поднимались Эйла и Джондалар, тем чаще встречались серны и горные козлы, которые с приближением зимы спускались с гор вниз. Многие мелкие животные зарывались в норы, где у них уже были припасены семена, орехи, луковицы, клубни, коренья, на всякий случай рядом с норами лежали кучки сена. Кролики и зайцы меняли окраску. На лесном холме они увидели белок и бобра. Джондалару удалось добыть его, так как, кроме мяса, особо ценился хвост бобра, поджаренный на вертеле.

Хотя они не охотились на мелкую дичь, но в глаза бросалось изобилие выдр, барсуков, хорьков, куниц и норок. За ними охотились лисы, волки, рыси и большие коты. Хотя путники теперь рыбачили редко, но Джондалару было известно, что в реках есть окуни, щуки и очень большие карпы.

Под вечер они обнаружили пещеру и решили исследовать ее. Приближаясь к ней, лошади вели себя спокойно, что было хорошим знаком. Волк обнюхал местность и при входе в пещеру не выказал тревоги. Видя поведение животных, Эйла решила, что пещера пуста и что можно устроить здесь стоянку. Когда костер разгорелся, они сделали факел, чтобы посмотреть, что там внутри. Многочисленные следы возле входа свидетельствовали о том, что пещера когда-то была обитаемой. Джондалар подумал, что царапины на стенах оставил медведь или пещерный лев. Они нашли кости, и по следам на них Эйла поняла, что здесь побывали пещерные гиены. Она вздрогнула от отвращения. Гиены были не хуже других животных. Они ели падаль или остатки добычи хищников, но так поступали и волки, львы и люди. Гиены и сами были хорошими охотниками. Однако это не имело значения для Эйлы, ее ненависть к гиенам была необъяснимой. Для нее они были воплощением всего худшего.

В пещере давно уже никто не бывал. Все следы, включая костровище, оставленное каким-то человеком, были старыми. Эйла и Джондалар прошли немного в глубь пещеры. Казалось, что она бесконечна. Ее единственными обитателями, похоже, были только сталагмиты и сталактиты, потому что, кроме следов у входа, других они не нашли. Вскоре пришлось повернуть назад, поскольку факела надолго не хватило бы, а им не хотелось оставаться в темноте; они пошли обратно и обрадовались, увидев вновь желтую траву и золотистый отсвет облаков на западе.

Углубляясь в предгорья к северу от центральной равнины, Эйла и Джондалар заметили большие перемены. Местность изобиловала пещерами и расщелинами. Этот специфический пейзаж навевал мрачные мысли. Иногда они слышали глухой гул воды под землей, но на поверхности не было ни рек, ни озер.