Жена Дроу (Увидеть Мензоберранзан и умереть) (СИ) - Баздырева Ирина Владимировна - Страница 86

Дроу молча улыбнулся.

— Венок по праву твой, — решительно сказал герцог, вставая. — И я намерен объявить о своем решении во всеуслышание.

Но эльф, схватил его за руку, обернувшись на Нику, стоящую рядом с Джеромо. У обоих было одинаковое выражение лица: полуоткрытый рот и круглые от восхищения глаза.

— Не торопись, прошу тебя, - тихо попросил он герцога. — Девочка и менестрель, потрудились за твою награду, выдержав нелегкое соперничество друг с другом. Будет неразумно лишить их ее.

Лицо герцога, с гневом смотревшего на удерживающую его руку, разгладилось.

— Ты великодушен. Пусть так и будет. Но ты останешься моим гостем.

— Благодарю. Для меня это небывалая честь, — поклонился Дорган и повернулся было, что бы уйти, но остановился, не в силах двинуться.

Джеромо и Ника о чем-то шептались, склонив головы друг к другу, потом, придя по-видимому к единому решению, взявшись за руки, подошли к подножию герцогского трона.

— Ваша светлость, - поклонился Джеромо. — пение лорда Доргана примирило меня с моим прекрасным противником, мистрис Никой. Мы, решили, что Венок победы по праву принадлежит, вам лорд Дорган.

Дорган, глаза которого застилала красная пелена ревности, едва нашел в себе силы ответить на его поклон. Он плохо понимал, что говорил ему, улыбающийся герцог. Под хлопки и ликование зала, на его белоснежные волосы возложили венок из серебра, каждый листок которого был опылен золотом. Но он видел только лицо Ники с которого постепенно сползала счастливая улыбка, а поднятые для рукоплескания руки опустились, после того, как она встретилась с его тяжелым, глядящим сквозь нее, взглядом.

Их повели в пиршественный зал, где за шумным ужином, во время которого в изобилии разливались дорогие вина и подавались изысканные кушанья, Дорган боролся с желанием, встать, подойти к Джеромо, сидящего среди менестрелей с мрачной миной, и вонзить ему нож в сердце. На Нику, которая пробудила в нем темные инстинкты дроу, он не смотрел. Он не хотел видеть ту, которая так мучила его. Веселье за столом нарастало, мука Доргана становилась невыносимее. К нему, кто-то подходил, что-то говорил, уходил, подсаживался и опять, что-то говорил. Он отвечал вежливой, натянутой улыбкой.

В конце концов, поблагодарив герцога, он, сославшись на все еще неважное самочувствие, после заклятий Руфуса, ушел из-за стола. К нему бросился Лео, чтобы проводить эльфа в отведенные для него покои. А она осталась там и конечно же Джеромо, теперь возле нее. Он остановился, чтобы вернуться в зал, но с усилием подавив этот порыв, заехал кулаком в стену. Лео, отлетел от него подальше, махнул рукой на одну из дверей, сказав, что это и есть покои отведенные им и умчался. Да, что с ним такое? Он всегда прежде владел своими чувствами. Применить магию и тогда он забудет Нику. Нет, это невозможно. Лучше он будет мучатся. А если Джеромо позовет ее с собой, предложит свою помощь? Убить его! Но, тогда, будет мучиться Ника, так же как он мучается сейчас. Только не это. Лучше уж погрузить нож в ее сердце.

Дорган прислонился спиной к холодной мраморной стене. В конце концов, так и должно было случиться: Джеромо человек, как и Ника, на них приятно смотреть, когда они вместе. Они, оба смертные и возможно умрут в один и тот же день. Оба любят петь. Пусть уходят. Нет, лучше он уйдет. Сейчас. Видеть их вместе, было выше сил. Он оттолкнулся от стены и подошел к дверям покоев. Зачем ему сюда заходить, лучше сразу же идти в гостиницу, но слуги герцога уже наверняка перетащили сюда его вещи, следуя указаниям своего господина. Он толкнул дверь, вошел в покои и остановился: в кресле у окна сидела несчастная Ника. Все его ревность истаяла, как дым, под порывом ветра, а сердце сжалось от жалости.

— Почему ты не на пире? - спросил он.

— Что мне там делать?

— Что-то случилось?

Ника покачала головой.

— Не хочешь говорить?

Кивок.

— Это из-за Джеромо?

— Что? Он-то здесь причем?

— Тогда в чем дело? - Дорган присел перед ее креслом на корточки.

— Ты сегодня так пел… Не пойму, как ты, до сих пор, мог терпеть мое, так называемое, пение? А ведь я много слабее Джеромо. Видел бы ты, как он, чуть локти не кусал от досады, - Ника старалась не смотреть на него.

— Разве это так важно. Тебе ведь нравится петь.

— Я, наверно, больше не смогу этого делать.

— Почему?

— Во мне, что-то противится этому.

— Я, кое-что скажу тебе. Я бы не смог сегодня так петь, если бы ты не дала мне душу.

Сегодня я исполнил мечту герцога, и очень хочу исполнить все твои мечты. Но, и у меня самого есть мечта. Я хочу свое бессмертное тело, обменять на бессмертие души, чтобы там в Великой Вечности, мы могли стать единым.

— Я совсем тебя не знаю, — покачала головой Ника, глядя на него блестящими от слез глазами.

— Так узнавай, — Дорган сжал ее ладони в своих.

Неожиданно дверь распахнулась и в покои ворвался Руфус в своей развивающейся мантии.

— Вот вы где, а я вас ищу по всему дворцу. Вообразите, что вас одновременно видели в разных местах. Согласитесь, гонять подобным образом, уже не молодого человека, не прилично. Но вы стали знаменитостью, лорд Дорган. Только и разговоров, что о вас. Уверен, герцог, наконец, бросит устраивать эти разорительные состязания. Теперь это ему ни к чему. Да… о чем это я?.. Я о вашей просьбе, мистрис Ника. Нет, нет о Зуффе, я ничего не узнал, но на севере в Олдсе живет один ученый чудак, чьей страстью являются древние книги, свитки, рукописи, манускрипты. Будучи купцом, он объездил весь свет и везде где только мог, собирал их. Кончилось тем, что он стал ездить по свету не для того, чтобы выгодно скупить и продать свой товар, а в поисках книг и других источников редких знаний. Конечно он, полностью отдавшись своей страсти, и думать позабыл о делах, спустил все деньги на книги и их поиски и в конец разорился. Он голодал, но книги не продал ни одной. От полной нищеты его спасли его собратья — гильдия суконщиков. У него остались его дом и его бесценные книги. Как оказалось, эти суконщики поступили, весьма, мудро. Гильдия начала процветать, имея у себя такого советника. Выяснилось, что ему ведомо много коротких и безопасных путей, которыми могли пройти торговые обозы. Он мог рассказать о неведомых странах и об их обычаях, и о странных существах населяющие те дальние края. Мало этого, кое-кто из купцов, после выгодной торговли, чтобы отблагодарить чудака - а чем ему можно было доставить удовольствие, было известно - привозили для него книги. К нему приходили монахи далеких монастырей с просьбой разрешить переписать, тот или иной, философский трактат, какого нибудь мудрец, кланяясь ему при этом, известно чем - переписанными копиями древних пергаментов, хранящихся в их библиотеках. Поговаривают, что его навещают маги из-за той мудрости, хранителем которой она является. Думаю, если кто и может, что-то знать о Зуффе, то только сей чудак. Конечно, он сейчас стар, мысли его мешаются и память ослабла, но это касается повседневных мелочей. Пусть в обыденной жизни он рассеян и забывчив, это никак не относиться к его книжным знаниям.

Они прогостили у герцога еще три дня. Невежливо было отказываться от его радушия и старания угодить своим новым друзьям. Оскорбленный Джеромо Прекрасноголосый покинул резиденцию герцога, сухо попрощавшись со всеми. Но не то, что он уехал на этот раз, без Венка победы и титула “лучшего из лучших”, расстроило его, а то, как подозревала Ника, что его интрига сорвалась. Ну, человек ведь учиться всю жизнь. Не все же время быть баловнем судьбы, а то, глядишь, от скуки такой баловень начинает играть в нехорошие игры.

Герцог изменился: он ожил, в глазах появился блеск, у него проснулся интерес ко всему и все эти три дня, он наслаждался их обществом, ведя с ними долгие беседы, на которых обязательно присутствовал Руфус. Все три ночи, маг уводил Доргана в свою лабораторию. Чем они там занимались, не знал никто. Дорган помалкивал, а Руфус весь день ходил задумчивый и рассеянный, все время бормоча себе, что-то под нос. На третью ночь, дворец герцога сотрясся от грохота: что-то взорвалось в лаборатории Руфуса. После взрыва, она имела плачевный вид: оконные переплеты были покорежены, толстые стекла выбиты, дверь же вынесло совсем. Сами, Руфус и Дорган не пострадали, только у мага обгорели борода и волосы на голове, а лицо эльфа было иссечено осколками. Однако глаза у обоих продолжали гореть азартом.